ХВ Дело № 3 - Борис Борисович Батыршин

…На этот раз — повезло…

III

Белая пустота затопила его сознание, стоило только вынырнуть из чёрного провала, которым знаменуется начало любого флэшбэка. Контраст оказался настолько силён, что Яша не сразу сообразил, что белизна вокруг — вовсе не зрительные галлюцинации. Белый потолок над головой; белые стены, белая простыня, прикрывающая лежащее на койке тело. И только широкие кожаные ремни, притягивающие его к ложу — один поперёк груди, другой ниже, в области поясницы — жёлтые, из толстенной сыромятной кожи. Однажды ему приходилось видеть человека, «спелёнатого» таким вот способом — в психиатрической клинике доктора Фрейда, где он побывал на импровизированной экскурсии. Самого создателя теории психоанализа увидеть не удалось (сам Зигмунд Фрейд уже несколько лет страдал от рака нёба и челюсти, и не появлялся на людях) но не побывать в стенах, где заново писались постулаты психиатрии и психологии, раз уж представился такой случай, Яша, конечно, не мог. Впечатление, вынесенное им оттуда, было столь же поучительным, сколь и тягостным — и кто же мог тогда знать, что однажды он сам окажется в доме скорби, притянутый ремнями к койке, в палате для буйных?

…не он сам, если быть точным, а его тело. Отчего-то Яша совершено точно знал, что флэшбэк, пусть ненадолго, но вернул его назад, в конец первой трети двадцатого века. И теперь приходится делить его — опять же, в течение весьма краткого промежутка времени, — с сознанием Алёши Давыдова, ставшего безропотной жертвой в этих загадочных играх с обменами разумов. Но, видимо, угнетённое состояние психики несчастного подростка каким-то образом повлияло и на собственное Яшино сознание — потому что он обнаружил, что пытается говорить. И не просто говорить — он бессвязно, обрывками, перескакивая с одной темы на другую, вываливал на слушателей сведения о своём пребывании в будущем, о том, что успел узнать здесь, что сумел понять за эти несколько долгих месяцев.

…слушатели? Кто, откуда?.. Яша не смог бы точно сказать, были они вообще или нет — размытые тени, может и не люди вовсе, а видения, призраки, порождённые взбудораженным сознанием, неясно, его собственного, или Алёши Давыдова. И оставалось надеяться, что и слова, против его воли срывавшиеся с губ, были столь же неясны, размыты, обрывисты — потому что контролировать это словоизлияние он никак не мог. Пытался, старался, пробовал даже заставить себя прикусить язык, и добился лишь того, что провалился в чёрную, пронизанную россыпями цветных огоньков, муть, знаменующую обычно завершение флэшбэка.

Тинг-танг…

Тинг-танг…

Тинг-танг…

Яша рывком поднялся и сел на постели. На часах — три ночи. Ставшая привычной спальня в квартире Симагина, в окнах, выходящих на Ленинский проспект, плещутся полотнища света — автомобили, рекламные огни, жизнь в столице не замирает даже глубокой ночью. В голове звенящая пустота; тем не менее, всё, что он испытал во время этого флэшбэка, отпечаталось в памяти ясно, до последней детали, до последней мелкой мелочи.

..вот только — были слушатели у его скорбного ложа, или нет? Если были, если они ему не померещились — тогда дело дрянь. Подобные утечки сведений из будущего не доведут до добра, разве что сотрудники психбольницы сочтут его слова за бред, образы, почерпнутые на донышке расстроенного разума, и попросту от них отмахнутся? В этом заведении, надо полагать, ещё и не такое слышали…

А если нет? Если найдётся чудак — или человек, внимательный, способный нестандартно мыслить — который воспримет всё сказанное всерьёз? Конечно, здесь, в двадцать первом веке, это ничем ему не грозит, но… всё равно, тревожно. И если странный флэшбэк повторится, надо будет приложить все усилия, чтобы не допустить нового потока сознания.

Тинг-танг…

Кабинетная «мозеровская» шайба мягко, бархатно отбила половину четвёртого ночи, и Яша ощутил, как кикимора, с некоторых пор переселившаяся с дачи под порог московской квартиры, присосалась к сердцу — не очень-то и больно, но тоскливо и как-то безнадёжно. Он нашарил на тумбочке возле постели пузырёк нитроглицерина и сунул под язык два шарика. Потом подумал, и добавил ещё два.

…Нет уж, хватит с него видений — спать, спать…

Нач. Секретного отд. ОГПУ СССР

тов. Агранову. Я. С.

Срочно. Лично.

Выдержки из оперативного донесения

секретного сотрудника (вымарано).

В дополнение к (вымарано).

«Согласно полученной инструкции я, пребывая в должности санитара в психиатрической клинике первого МГУ, ежедневно с 11.00 по 20.00 находился на медицинском посту, где имел постоянный доступ к пациенту (вымарано) оперативный псевдоним «Беглец». Действуя в соответствии с имевшимися у меня указаниями, я осуществлял непрерывное, насколько предоставлялась такая возможность, наблюдение за «Беглецом», о результатах какового и сообщаю в настоящем донесении:

До 11.01.1930 г. поведение и состояние «Беглеца» оставалось стабильным (см. оперативное донесение от 17.12.1929 г.) В беседы поднадзорный ни с кем не вступал, говорил сам с собой, причём слова его были неразборчивы и бессвязны, что не позволяло уловить смысл сказанного. Большую часть времени «Беглец» находился в возбуждённом состоянии, не оставляя попыток освободиться, из-за чего был на постоянной основе зафиксирован на койке. Поскольку проведение гигиенических процедур с «Беглецом» входило в мои ежедневные обязанности, я воспользовался этим, чтобы задать ему указанные в инструкции вопросы. Ответы на большинство каковых были даны так же бессвязные и неразборчивые.