Скандал в благородном семействе - Марина Серова

«Нет, ну разве можно быть настолько тупым? — удивилась я. — Когда же Эдик наконец угомонится? Мне ему что, тысячу раз нужно повторить, что этим делом я не займусь? Так я уже столько раз, наверное, о том и сказала, а ему все как об стенку горох. Все, решено: не буду снимать трубку».

И я занялась сбором необходимых вещей, начав напевать первую пришедшую в голову мелодию, так как брюзжащий звук телефона порядком раздражал меня. Аппарат же продолжал надрываться и ни на минуту не умолкал.

«А что, если это не Эдик, а кто-то другой? — промелькнуло у меня в голове. — Ведь я ему сказала, что ухожу на пляж, тогда с чего бы ему звонить после этого?»

Я засомневалась: поднять трубку или уйти, так и не узнав, кто и по какому поводу мне звонил? Словно подталкивая меня проверить, Эдик не унимается или я понадобилась кому-то другому, телефон все не унимался. Решив наконец, что можно, если услышу голос Эдуарда, сразу нажать на клавишу отбоя и спокойно отправиться на заслуженный отдых, я рывком сняла трубку и, приложив ее к уху, со вздохом произнесла:

— Да, я слушаю.

К моему удивлению, в ответ послышался вовсе не тенор Эдуарда, а женский голос, узнать который сразу мне не удалось.

— Это Татьяна Иванова? — задала вопрос звонившая тихим голосом.

— Да, это я, — подтвердила я свою личность, так и не догадавшись пока, кто звонит.

Тогда женщина сама представилась:

— Это Анна Николаевна говорит. Ну, Шлыкова, помните? Извините, что побеспокоила вас, но Эдуард сказал, что вы можете помочь делу и…

Услышав с некоторых пор ненавистное мне имя приятеля, я невольно разозлилась, поняв, что, не добившись собственными силами от меня ничего, этот чертов лис подключил к делу еще и мать убитой. Он, кажется, полагал, что нашел того, кто за мою работу как раз сможет заплатить.

— Так мы можем с вами поговорить по этому поводу? — вырвала меня из раздумий Анна Николаевна.

К сожалению, я совершенно прослушала то, что она говорила, так как в тот момент проклинала проныру-журналиста, а потому, услышав вопрос, даже растерялась. Наигранно откашлявшись, я сделала вид, что думаю, что, в общем-то, и было правдой, а потом ответила:

— Я уже говорила вам, что слежу за ходом расследования данного дела милицией, и мне кажется, что все не так уж и безнадежно. Ребята свое дело знают и наверняка сумеют отыскать убийцу. Вмешивать сюда еще кого-то — значит только мешать их работе.

— Да, я понимаю, но милиция… Она не так сильно старается, нежели те, кому платят. А Эдуард сказал, что за хорошие деньги вы и работаете на совесть, и убийцу отыщете. Или он солгал?

— Нет, он сказал правду, — чуть ли не скрипя зубами, произнесла я, скорее всего, покрываясь пятнами от сдерживаемой злости. — Просто…

— Прошу вас, — прервала меня Анна Николаевна, — вы единственная моя надежда и… — далее послышались всхлипы — пожилая женщина заплакала.

Чтобы не слышать ее душераздирающих всхлипываний, я смирилась с неизбежным и ответила:

— Хорошо, я подъеду к вам, и мы поговорим.

— Таня, вы даже не представляете, как я вам за это благодарна! Я буду ждать вас. Только вы не задерживайтесь, ладно?

В голосе старушки звучало столько мольбы, что отказать в ее просьбе было просто невозможно, и я, проникнувшись к ней состраданием, согласилась поторопиться.

Итак, теперь вместо приятного времяпрепровождения на желтом, прогретом солнышком песке и плескания в игривых волнах матушки-Волги мне предстояла поездка в особняк. И виноват в этом был этот негодяй Эдуард, для которого карьера, кажется, превыше всего человеческого.

Ну да ладно, он у меня еще получит…

Бросив собранную для пляжа сумку на кресло и схватив свою рабочую, я быстрым шагом направилась к двери, планируя, что я с этим журналюгой сотворю, когда он в следующий раз попадется мне на глаза.

— Вы и не представляете, как я рада вас видеть, — лично встретив меня у порога, взволнованно произнесла Анна Николаевна. — Я тут вся измучилась, пока вы ехали, боялась, что передумаете.

— Я же обещала, а свои обещания я всегда выполняю, — слегка улыбнувшись, ответила я ей, а сама между тем быстро окинула взглядом комнату у нее за спиной, выискивая там того самого типа, который испортил мне так хорошо начавшийся день.

Эдуарда нигде не наблюдалось, чему я была искренне рада.

— Да вы входите, — торопила меня хозяйка. — Я сейчас чайку согрею. Или вы, может, кофе предпочитаете?

— Лучше кофе, — согласилась я, присаживаясь на диван и рассматривая совершенно изменившуюся со дня трагического события гостиную.

Все, что хоть как-то говорило о праздности и веселье, было из нее убрано, на стенах не было картин и гобелена, отчего пустота слегка давила на психику. Из мебели в комнате остались только несколько диванов, рядком стоявших у стен, и маленький столик на колесиках, сегодня заваленный не сувенирами, а таблетками и пузырьками с лекарствами.

Осмотревшись, я вздохнула. Теперь «табачная империя» наверняка начнет рушиться. Так всегда бывает, если компания теряет держащего ее в своих руках человека. Его, конечно, всегда можно заменить, но пока этот кандидат привыкает к новому месту и начинает понимать, что к чему, проворные компаньоны успевают сделать свое грязное дело и разорить компанию, прибрав к рукам немалые денежки. То же самое, видимо, грозило теперь и фирме убитой Россовой.

Появилась Анна Николаевна с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка то ли с плюшками, то ли с булочками, и произнесла:

— Вот и наш кофе. Я его сама приготовила, вам понравится. А прислуги в доме сейчас мало — я распустила всех, чтоб перед глазами не маячили да душу не травили. А то ведь знаете, как меня увидят, плакать начинают, — она смахнула носовым платком появившуюся на глазах слезинку и натянуто улыбнулась. — Я вообще-то сильная, да только не могу видеть, когда другие на меня жалостливо смотрят — сразу расклеиваюсь. Вот и дочка моя, она тоже сильная была…

Я решила прервать старушку, понимая, что если она сейчас погрузится в воспоминания, то именно слезной рекой все и закончится.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — напрямую спросила я, принимая у нее кофе.

Мать Инны Россовой вздохнула, села напротив меня и, немного помявшись, начала:

— Об убийстве дочери, конечно. Это сейчас единственное, что меня хоть как-то тревожит. На днях ко мне приезжал Эдуард, выразил свои соболезнования, а потом сказал, что знает, как ускорить процесс поиска и поимки преступника…

— И указал на меня, — довершила я фразу за нее.

— Да. Хотя я и сама про вас вспоминала, вы ведь тогда сказали, что работаете частным детективом, но милиция мне совсем времени свободного не оставляла — то одно выспрашивала, то другое. Да и в себя мне прийти нужно было.