Скандал в благородном семействе - Марина Серова

— Танюша, а я уж вас обыскался, — заглянув в кухню и облегченно вздохнув, произнес Эдик, а увидев старушку, расплылся в довольной улыбке. — Разве можно заставлять так волноваться человека? Не так ли, Анна Николаевна? — И, не дав той ничего ответить, продолжил: — Неужели вам меня совсем не жалко, Танюша?

Анна Николаевна засмеялась и, махнув на Эдика рукой, направилась к холодильнику, на ходу приговаривая:

— Эх, и мужики пошли, эх, и мужики… — она кокетливо продолжала качать головой, искоса поглядывая то на меня, то на Эдуарда.

— У-би-ли, о господи… убили! — донеслось со стороны зала.

Все присутствующие в кухне сразу замерли и замолчали. Крик повторился снова, но на этот раз он дополнился еще шумом и неразборчивым гулом голосов гостей. В конце концов стало совершенно понятно, что кричала женщина. Голос был именно женский, это было единственным, что было возможно разобрать.

Я поняла — произошло что-то страшное, а потому, буквально отпихнув в сторону застрявшего в дверях Эдика, выскочила из кухни и бросилась в банкетный зал. За мной следом побежала и Анна Николаевна, тоже встревоженная криком, а за ней и все остальные.

Добежать до зала мне не удалось, так как навстречу, в сторону лестницы, уже неслось несколько человек с перепуганными лицами. Я остановила одного из них, мужчину в белом пиджаке, и спросила:

— Что произошло? В чем дело?

— Хозяйку отравили, — бросил он мне и ринулся следом за остальными, ничего больше не говоря.

Я побежала за ним, не совсем еще веря в услышанное — сказанное показалось мне глупой шуткой или розыгрышем. Мы влетели на второй этаж, преодолели почти весь коридор и оказались в просторной комнате — спальне хозяйки, где уже толпилось человек десять.

Ничего не видя за спинами, я растолкала остолбеневших мужчин и посередине комнаты на полу увидела «табачную императрицу». Рядом с ней валялся разбитый фужер, осколки которого лежали в лужице.

— Ах… — раздался тихий стон у меня за спиной, а затем послышался глухой удар тела о пол.

Я обернулась и увидела Анну Николаевну, потерявшую сознание на пороге спальни.

Мужчины, оказавшиеся в комнате в этот момент, окончательно потеряли дар речи и стояли с открытыми ртами, не зная, что предпринять. Вид женщины в обмороке был для них чем-то шокирующим, а уж убитой — тем более. Пришлось взять ситуацию в свои руки.

— Ничего тут не трогайте, — бросила им я, а сама кинулась помогать матери хозяйки, распорядившись на ходу: — Кто-нибудь, принесите нашатырь. Да быстрее же!

Последние слова вроде бы подействовали на присутствующих отрезвляюще, и они бросились выполнять мое поручение. Некоторые же, в том числе и Эдик, остались стоять у двери, попеременно бросая взгляд то на одно, то на другое распростертое на полу тело. Меня это бездействие ужасно злило, но изменить я ничего не могла. К тому же, пока я копошилась возле матери, к спальне подошли и женщины, остававшиеся до сих пор в зале. Увидев печальную картину, они вовсю заголосили:

— Ох, господи, да что же это такое?.. Такие напасти на семью. Да за что ж ее, бедну-у-ю? — больше всех надрывалась синеглазая брюнетка в коротком платье со множеством оборок, делающих ее еще толще, чем она была на самом деле. — За… за что ее? — всхлипывала она.

Ее причитания подхватили остальные, и стены буквально задрожали от дружного плача. Завывания женщин действовали мне на нервы, и я, не выдержав, прикрикнула на толпящихся рядом дам:

— Да замолчите вы! Лучше приготовьте в соседней комнате постель — Анну Николаевну уложить надо. Да чего-нибудь успокоительного отыщите и за доктором пошлите.

Несколько женщин после моих слов сразу притихли, еще пару раз всхлипнули и поспешили тормошить прислугу, выспрашивая у нее, где и что можно взять.

Через пару минут весь дом всполошился, как муравейник: кто-то бегал вокруг матери хозяйки, помогая ей прийти в себя, кто-то вызывал милицию и отдавал приказания никого не выпускать из дома, а самые впечатлительные сидели в банкетном зале на диванах, всхлипывали и нервно курили. Члены же приглашенной группы «Бэри-Бэр» быстренько собрали свои вещички и готовились отбыть восвояси.

* * *

Невероятно. Кто же мог отравить «табачную императрицу» — да еще в ее собственном доме! — в то время, когда в нем находилось более тридцати человек? Впрочем, последнее для убийцы было очень даже кстати, так как вычислить его среди массы гостей и прислуги будет не так-то просто. Может быть, даже совершенно невозможно.

Я ходила взад и вперед по тому самому залу, где час назад вовсю играла музыка и звучал смех. Теперь же тут повисла угнетающая тишина, нарушаемая лишь тяжелыми вздохами, всхлипываниями и грубыми голосами приехавших работников милиции.

Последние прибыли почти сразу же, как только им позвонили, и вот теперь они шастали по дому, опрашивая всех и каждого — не видели ли они того, с кем хозяйка поднялась на второй этаж. Ничего толкового никто им сказать не мог, так как Инна Андреевна порхала по дому, как стрекоза, и в конце концов настолько примелькалась, что за ее передвижениями перестали наблюдать.

Мать «табачной императрицы» к этому моменту уже успела прийти в себя и теперь рыдала в одной из комнат. С ней рядом находился кое-кто из прислуги, а также старшая дочь убитой, мне лично совершенно не показавшаяся сильно расстроенной. Младшая же закрылась у себя в комнате и никого не пускала. Эдик и еще несколько мужчин вынуждены были ее оттуда буквально вытащить, боясь, что девочка что-нибудь сотворит с собой с горя. Теперь ее тоже успокаивали, напичкав какими-то таблетками.

— Вы, кажется, частный детектив? — обратился ко мне один из милицейских.

— Да, — подтвердила я, — а что вы хотите узнать?

— Ну, мы тут подумали, что вы своим профессиональным взглядом могли бы что-то заметить. Ну, что остальные упустили: подозрительного человека там или еще чего.

В глазах этого милиционера читалась такая надежда, что мне даже стало жаль его разочаровывать, но сказать мне было нечего.

— К сожалению, я тут была как одна из приглашенных, — сообщила я, — а не как нанятый кем-то детектив для расследования. А потому вместе с остальными развлекалась, даже не догадываясь, что день может так скверно закончиться.

— М-да… — милиционер еще пару минут помялся возле меня, затем тяжело вздохнул и поплелся к остальным.

Я же после его вопроса села и попыталась прикинуть, не показалось ли мне что-то и в самом деле подозрительным и необычным. Только ничего не выплывало в памяти. Тогда я принялась осматривать присутствующих в зале, наблюдая за их поведением и реакцией на произошедшее.

В общем-то, расследование этого убийства не являлось моей работой, так что я имела полное право бездействовать, ожидая, когда милиция со всем разберется. Но в силу своей профессии и, конечно, привычки я просто не смогла созерцать происходящее пассивно, понимая, что если могу чем-то помочь, то должна это сделать. Расследовать убийство по-настоящему, до конца, я, конечно, не собиралась, но вот вспомнить что-то, что помогло бы раскрыть тайну и обратить на него внимание органов милиции, могла.