Низвержение Жар-птицы - Григорий Евгеньевич Ананьин

Глава 4.

Долгий день

«А сейчас, уважаемые телезрители, мы возвращаемся к главной теме последних двадцати четырех часов – теракту в Москве. Согласно последним оперативным данным, организаторы теракта задержаны и сейчас дают первые показания. Полученная информация позволила подтвердить первоначальную версию произошедшего, а именно: теракт спланирован и осуществлен запрещенной в России и ряде других стран группировкой ИГИЛ. Напоминаем, что взрывное устройство было заложено в автомобиль и приведено в действие вчера в семнадцать ноль ноль в Сокольническом районе столицы. Исполнителем теракта был террорист-смертник; жертвами стали двое подростков, имена которых в интересах следствия пока не разглашаются».

– Максим, вставай!

Добрый и вместе с тем требовательный голос прервал последний утренний сон. Максим недовольно натянул одеяло на голову, но он понимал: через минуту встать все равно придется. Все-таки расти в семье военных не всегда удобно. Да, можно похвалиться перед ребятами в школе, что твой отец служил в горячих точках и может считаться даже героем, можно запросто общаться с участником боевых операций в Сирии, рассказ которого не заменит ни один журналистский репортаж, но если уж человек привык к строгому порядку на работе, он обязательно постарается установить хотя бы его подобие и в собственной семье.

Позевывая, Максим уселся на кровати.

– Что с папой?

– Все нормально.

– По-моему, он плохо спал ночь. Это из-за раны?

Мать вздохнула.

– Просто он никак не привыкнет к своей отставке.

– А что с Суворовским училищем? Он ведь собирался там преподавать.

– Пока нет вакансий. Ну, одевайся, уже пора.

Долго ждать себя Максим не заставил. Умывшись, он вместе с матерью присоединился к отцу. Завтрак уже стоял на столе.

– Звонили Кетовы, сказали, что задержатся, – промолвил Перепелкин-старший.

– Ну вот! – недовольно протянул Максим, принимаясь за еду.

Начало знакомству Перепелкиных и Кетовых было положено еще в госпитале под Алеппо, где отец Максима лежал после отражения внезапной атаки на свою часть и где Даниил Кетов, будучи врачом, оказывал раненым необходимую помощь. Завязавшаяся дружба не прекратилась и после того, как оба они вернулись в Россию – полковник Перепелкин в Москву, а Кетов – в поселок на границе Московской и Тульской областей, к жене Софье и сыну Павлику. Еще до встречи с этой семьей Максим неоднократно слышал о ней от отца, а его рассказы основывались на том, что поведал о своей жизни сам Даниил Кетов. О своем раннем детстве, он, впрочем, рассказывал мало, видимо, не желая будить неприятные воспоминания. Родителей своих Даниил не помнил, вероятно, был брошен ими, и с пяти лет воспитывался в приюте, где и встретил девочку, на которой впоследствии женился, сделав это так рано, как только позволяло российское законодательство. Саму свою фамилию Кетовы взяли в честь одной из воспитательниц, которая была добра к ним. Молодые супруги очень хотели сына и были бесконечно счастливы, когда на свет появился Павлик. Ранее он уже приезжал в Москву с семьей и быстро нашел общий язык с Максимом, быстрее даже, чем это сделали их отцы. Потом ребята регулярно переписывались, и симпатия Максима к Павлику только крепла; ему не очень нравилось лишь то, что Павлик, будучи на три года младше, совершенно не желал предоставлять Максиму роль лидера и постоянно норовил держаться на равных. Впрочем, переносить это было не трудно: в Павлике угадывалась сильная воля и большая начитанность, что располагало к уважению. Следует, однако, отметить, что при всех благоприятных задатках Павлик вовсе не был прилежным учеником, и казалось, школа тяготила его, будто он ее уже перерос. Супруги Кетовы, безмерно любящие сына, прощали ему это.

– Не огорчайся, – сказала мать. – Они ведь приезжают на целых две недели.

– Хорошо говорить! – проворчал Максим. – Этот день, во всяком случае, я могу провести с Пашкой: он сам писал, что родители согласны его отпустить. А потом они, чего доброго, потянут его в бутик – мерить плавки или что-нибудь еще. Да и дожди передают – особо не погуляешь.

– Максим!..

– Да, папа?

– Послушай. – Голос полковника вдруг стал серьезным. – Раз родители Павлика доверили его тебе, ты должен проследить, чтобы с ним все было в порядке. Да и ты старше Павлика, а он – твой гость…

– Папа, ты вообще о чем? – Максим недоуменно посмотрел на отца. – Пашка – не малыш, он вполне самостоятельный парень. Что с ним здесь может приключиться?

– Возможно, ты и прав, но… – Отец замялся. – Я просто хотел, чтобы ты не повторял моих ошибок. Не совершай поступков, за которые долго еще придется упрекать себя.

Максим понял, что имел в виду отец: в Чечне, еще будучи лейтенантом, он допустил гибель взвода под Шелковской, и по этому поводу было возбуждено дело, впоследствии, правда, прекращенное. Тем не менее, память об этом случае бередила совесть бравого полковника, и если раньше тяготы службы не оставляли места бесполезным сожалениям, то теперь вынужденное безделье пробудило их с новой силой.

Мать тоже догадалась и спросила с упреком:

– Ну почему ты так цепляешься за прошлое?

– Почему? – Отец горько усмехнулся. – Раны болят к непогоде; знать бы еще, к чему ноет душа. Сам бы сходил с пацанами, да только… – Он невольно перевел глаза на прислоненную к стулу клюку, без которой уже не мог передвигаться.

– Хорошо, папа, – решил прервать не слишком приятный разговор Максим, которому почему-то стало немного стыдно, словно он был причастен к отцовским неприятностям. – Я прослежу за Павликом, а если понадобится – смогу его защитить.

Это обещание, а также скорый приезд Кетовых, казалось, помогли Перепелкину-старшему отвлечься от тягостных мыслей. Даниил Кетов с семьей опоздал не намного: после завтрака Максим не успел даже изучить игру, которую скачал прошлым вечером. Сама встреча добрых друзей не стоит того, чтобы на ней останавливаться: всякий на основании собственного опыта может верно представить и ее, и радость товарищей после разлуки, и их несколько сумбурный, но не менее милый для обоих разговор. Надлежит лишь упомянуть, что Кетовы не могли остаться надолго: они должны были осмотреть съемную квартиру, по их словам, недорогую. Прощаясь с отцом и матерью, Павлик буквально бросился им на шею; такое поведение, более свойственное дошкольникам, несколько удивило Максима, но он подумал, что у каждой семьи свои традиции и причуды. Почти сразу же Павлик предложил отправиться куда-нибудь, хотя бы в парк развлечений; это вполне совпадало и с желаниями Максима, поэтому он охотно откликнулся на приглашение. «Попасть к вам – все равно что в другой мир» – заметил Павлик;