Рожденные в пламени - Ник Кайм

других карнадонов, которые пошатнулись и врезались в друг друга, прежде чем упасть на землю. Содрогнулись стаи стремительных рапторов, всадники попадали на землю. По инерции бьющееся в судорогах обезглавленное чудовище прорыло в земле глубокую траншею, которая и стала его могилой.

Не глядя на него, Вулкан ринулся на всё ещё дышащих карнадонов.

За ним последовали семь воителей в драконьей чешуе, несущие необыкновенные клинки и палицы.

– Убить их! – закричал примарх своей Погребальной Страже, молот взлетел вновь. Ещё три раза молнии вырывались из божественного оружия, и столько же изломанных тел карнадонов пало на землю.

Воодушевлённые своим повелителем Саламандры разорвали остальных на части.

Огонь славы жёг кровь Гека'тана. Сражаться на одном поле с примархом было необыкновенной честью. Он чувствовал себя воодушевлённым и обрёл новые силы. Одни сломались на наковальне, но он выжил и закалился, став подобным несокрушимой стали. Когда всё закончилось, капитан охрип, а в сердце его пела литания войны.

Среди изувеченных трупов чужаков он встретился глазами с Гравием.

– Брат, на наковальню.

– Я говорил тебе, что он придёт. Слава легиону, – Гека'тан отсалютовал.

– Слава Вулкану, – возразил Гравий.

Последние из эльдаров бежали, скрылись в джунглях.

Гека'тан наблюдал за ними, а потом посмотрел на Вулкана. Как часто примарх спасал своих сынов от верной гибели, менял ход битвы и сражался, когда всё казалось потерянным? Саламандры были одним из самых маленьких легионов, но служили Великому Крестовому Походу с гордостью и честью. Гека'тан не мог представить, что когда-нибудь это будет не так. Вулкан был стойким и непоколебимым как земля. Он всегда будет их отцом. Ни один ужас не сломит его, ни одна война не будет настолько великой, чтобы он не смог победить.

Сердце капитана переполнили чувства.

– Да, слава Вулкану.

Нумеон вырвал лезвие алебарды из черепа умирающего стегозавра.

– Милорд, нам нужно начать погоню. Варрун и я позаботимся, чтобы они не вернулись, – пообещал капитан, свирепо сверкнув глазами. Он снял шлем и позволил жару джунглей омыть гладкую эбеновую кожу.

Вулкан поднял руку, не глядя в глаза своего чемпиона.

– Нет. Мы организуем зону высадки и соберёмся с силами. Я намерен сначала переговорить с Феррусом и Мортарионом. Для победы в этой войне и сохранения этой планеты мы должны действовать сообща. Земля здесь богата и может многое дать крестовому походу, но только если её не испортит война за приведение Один-Пять-Четыре Четыре к покорности.

Холодный, методичный способ называть мир. Это значило четвёртую планету, которую приведёт к покорности 154-ый экспедиционный флот.

– Не думаю, что они мыслят так же.

Они стояли отдельно от остальных, услышать их мог только немой Варрун. Вокруг на поле боя гремели равнодушные и спорадические выстрелы, Саламандры казнили выживших ксеносов. Ещё дальше дисциплинарные надзиратели созывали отряды армии и проводили проверку их численности.

– Говори, – вот теперь Вулкан посмотрел в глаза Нумеона.

– Четырнадцатые относятся к нам с пренебрежением, а Десятые как к низшим легионерам. Я не вижу сотрудничества между ними и Саламандрами, по крайней мере простого.

– Мы не можем изолировать себя, Нумеон. Мортарион просто горд. Он видит в нас такую же непримиримую силу, как и его Гвардия Смерти, вот и всё. Феррус друг нашего легиона и меня, но... ну, скажем лишь что мой брат всегда отличался усердием. Иногда оно затуманивает его разум ко всему, кроме веры Железных Рук.

– Плоть слаба, – Нумеон скривился, цитируя доктрину X Легиона. – Они имеют в виду нас. Мы слабы.

Похоже, чемпиону не терпелось доказать обратное, но Железные Руки были слишком далеко на южном полуострове главного пустынного континента Один-Пять-Четыре Четыре.

– Они имеют в виду любого, кто не из Десятого легиона, – перебил его Вулкан. – Это просто гордость. Разве ты не горд своим легионом?

Нумеон резко ударил кулаком по нагруднику. Для Саламандра он очень убедительно копировал строгость одного из сынов Жиллимана.

– Мой господин, я рождён в огне.

Вулкан с улыбкой поднял руки, показывая, что он не хотел проявить неуважение к ветерану.

– Нумеон, ты был в моей Погребальной Страже с самого начала. Ты и твои братья встретили меня на Прометее. Ты помнишь?

И преданный воин склонился.

– Отец, это навечно останется в моей памяти. Величайшим моментом в истории легиона стало воссоединение с тобой.

– Да, как и для меня. Ты самый лучший из всех Огненных Драконов, мой первый капитан, мой приближённый. Не принимай слова Десятых близко к сердцу. На самом деле они лишь хотят показать отцу свою преданность, как и все мы. Несмотря на внешнюю грубость Феррус сильно уважает других легионеров, особенно Восемнадцатых. В тебе горит пыл и ярость Саламандр, – в голосе Вулкана ясно раздалась свирепая усмешка. – Что по сравнению с ними холод разума сынов Медузы? – примарх хлопнул рукой по плечу Нумеона, но его дружелюбие продлилась не долго. – Земля, пламя и металл – мы, Восемнадцатые, выкованы из крепкого сплава. Никогда не забывай об этом.

– Милорд, ваша мудрость пристыдила меня, но я никогда не понимал вашей сдержанности и сочувствия, – признался чемпион.

Вулкан нахмурился, словно слова капитана раскрыли ему некую скрытую истину, которая всегда была внутри, но затем выражение его лица изменилось и посуровело. Он отвернулся.

Нумеон собирался задать вопрос, когда примарх поднял руку, прижимая его к тишине. Вулкан пронзительным взором вглядывался в ряды деревьев. Нумеон не видел того, что внезапно привлекло внимание отца, но он знал, что зрение примарха острее, чем у любого его отпрыска. Передавшееся Погребальному Стражу напряжение Вулкана быстро исчезло, когда он вновь расслабился.

И махнул рукой, словно подзывая пустой воздух.

– Покажитесь. Не бойтесь, вам не причинят вреда.

Нумеон в недоумении поднял голову. Его красные глаза вспыхнули, когда из леса появились первые люди. Он выставил алебарду перед примархом для защиты. Странно, что капитан их не заметил.

– Полегче, брат, – посоветовал Вулкан, направляясь к напуганным обитателям джунглей. Они спускались из укрытий в деревьях, выступали из тени стволов и высоких гнёзд. Некоторые словно появились из самой земли, выбравшись из подземных убежищ. Лица покрывали племенные татуировки, а тела скрывала одежда из обожжённой коры и сшитых листьев.

Вулкан снял шлем – оскалившуюся голову дракона с огромным гребнем, похожим на языки пламени. Почётные шрамы свидетельствовали об эпопее подвигов на лице цвета оникса, в котором была и противоречащая пугающему облику мягкость.

– Видишь? – обратился примарх к мальчику, осмелившемуся к нему