Pulp - Борис Сапожников

— Думаю, из-за побега солдат вернут обратно.

— Некого возвращать, — нехорошо усмехнулся я.

Офицер с позывным Доберман был отменным ублюдком до того, как завербовался ко мне, да и после лучше не стал. Он обожал устраивать засады и взрывать всё, что можно, и особенно — что нельзя. Поручая ему уничтожить подкрепление, идущее из лагеря 1391 на помощь форту Кайрати, я точно знал — никто не уйдёт живым.

Бомон глянул на меня с недоверием, но ничего уточнять не стал.

Солдаты рассыпались по деревне, выгоняя всех из домов и собирая на небольшой площади в центре. Они вели себя грубо, но особо не усердствовали в побоях, больше толкали прикладами замешкавшихся рыбаков. А вот парочка орков-штурмовиков в хотя и не лучшего качества, но всё же панцирной броне при щитах и с крупнокалиберными дробовиками на плечах вызывала у меня серьёзные опасения. И не у меня одного.

— Попробую снять обоих, как только солдаты доберутся до нашей хижины, — сказал Бомон, беря на прицел стоявших неподалёку друг от друга орков. — Но гарантии не дам. Я всё же «кронциркуль», а не снайпер.

Прямо интересно, кому так насолил Бомон, что его — специалиста по промышленному шпионажу — забросили в Афру убивать местного диктатора. Даже не изменись политическая конъюнктура, это был для него билет в один конец.

— Держи окно, — приказал я, присев рядом с дверью. — На мне дверь. Миллер. — Мой боевой товарищ никак не отреагировал, и пришлось громче обратиться к нему: — Миллер! Раздери тебя бесы, просыпайся, нас сейчас будут убивать.

Самым лучшим вариантом было бы как можно скорее покинуть деревню, однако не с Миллером на закорках. Далеко мы не уйдём, значит, надо держать оборону здесь и ждать Оцелотти с летучим отрядом «диких котов».

— Здесь, — выдал не то проснувшийся, не то пришедший в себя Миллер.

Я кинул ему связку гранат.

— Если дела пойдут совсем плохо, ты знаешь, что делать. Никто из нас в плен попасть не должен.

— Знаю, — коротко кивнул он и снова прикрыл глаза.

Ничего, когда начнётся стрельба, даже ему будет не до сна.

Когда за тонкой стенкой хижины, где мы укрывались, раздались тяжёлые шаги, я присел слева от двери. Нож привычно лёг в левую руку, пистолет я держал в правой. Пришло время для хорошей драки.

— Миллер, дверь на тебе после того, как я выйду, — сказал я.

— Дай пистолет, — ответил он. — Я могу стрелять.

Я лишь покачал головой. Оружие мне нужно будет в драке среди хижин деревни, а второго пистолета я для Миллера не прихватил.

— Я постараюсь увести ублюдков подальше отсюда, но если они поймут, где вы, и влезут в хижину… Ты знаешь, что делать.

Дверей в хижине, конечно, не было, и солдат, первым сунувшийся к нам, переступив порог, на мгновение растерялся. Глаза его только привыкали к полутьме, и он, наверное, даже не понял, что его убило. Не поднимаясь, я всадил нож ему в пах — прямо в артерию, удар был поставлен на совесть. Тут же выдернув оружие, я вытолкнул согнувшегося в три погибели от боли солдата наружу. Прямо под ноги его товарищам. И следом рванулся сам.

Зрачки не успевали сузиться, и я видел врагов размытыми фигурами, но мне вполне хватило и этого. Крайний слева попытался вскинуть к плечу винтовку, и это сделало его моей первой целью. Я всадил ему нож под мышку, рванул на себя и плавным движением оказался у него за спиной. Мы поменялись местами, и враг теперь прикрывал меня от своих товарищей. Я трижды нажал на спусковой крючок пистолета, целясь в грудь всё ещё неясным фигурам. Пули свалили всех троих — враги рухнули в пыль, подёргиваясь в предсмертных конвульсиях. Выдернув нож из тела последнего солдата, я шагнул назад и прикончил его выстрелом в затылок.

Теперь у меня есть считанные секунды, чтобы увести врагов от хижины, где остались Миллер с Бомоном. Враги должны быть уверены: только я представляю для них опасность. Пускай сосредоточатся на моём уничтожении, точнее — на попытках сделать это, отложив обыск деревни на потом.

Для начала я показался прибежавшему на звуки выстрелов подкреплению и бросился прочь. Как я уже говорил, служба в лагере 1391 была поставлена из рук вон плохо, все солдаты гурьбой кинулись преследовать меня. Они даже в пустую хижину за мной сунулись, не заметив на полу прощального подарка. Я оставил не все гранаты Миллеру и, прежде чем выскочить на улицу через окно, кинул осколочную на пол. Взрывом разметало по хижине человек пять, ещё двое вывалились на улицу, отчаянно пытаясь прийти в себя после контузии. Мой нож быстро оборвал их жизни.

Теперь я побежал прямиком к грузовику, в кузове которого здоровенный орк в кожаной безрукавке вместо формы сдёргивал чехол со спаренных пулемётов Манна, установленных ближе к крыше кабины. Дважды на меня наталкивались солдаты, но они, похоже, были так ошеломлены, что даже не понимали, кто я такой. Обоим хватило по выстрелу в грудь. Пулемёт застучал длинными очередями — пуль орк не жалел. Они пробивали хлипкие стенки хижин, убивали попадавших на землю жителей деревеньки, но в меня попасть орк так и не сумел.

В десятке шагов от грузовика на меня налетел солдат с ошалевшими глазами. Ему явно не доводилось ещё бывать в такой передряге. Я даже немного посочувствовал бедолаге, прежде чем всадить нож в грудь. Я протащил умирающего до угла дома и вытолкнул вперёд — прямо под стволы пулемётов. Длинная очередь едва не разорвала его пополам. В следующую секунду я бросился вперёд, в подкате преодолевая последние полметра до грузовика. Орк-пулемётчик не успел навести на меня оружие, я закатился под днище машины.

Бензобак его был заткнут хорошо подогнанной пробкой — удача на моей стороне. Я легко выдернул её, подковырнув ножом, и кинул внутрь небольшую — с куриное яйцо размером — гранату, начинённую алхимически усиленным белым фосфором. Выкатившись из-под грузовика, я бросился бежать со всех ног — попасть под взрыв у меня не было ни малейшего желания. И выросший на пути штурмовик не сумел остановить меня.

Я уже держал в правой руке пистолет — когда успел достать из кобуры, сам не помню. Штурмовой щит закрывал орка от ступней до глаз, как воина-легионера древности, за ним он считал себя неуязвимым для моих атак. Очень большое заблуждение — оно стоило орку жизни. Прежде чем он успел вскинуть дробовик, я оказался вплотную к нему и подцепил основанием клинка кромку щита. Навалившись всем весом, я отжал его вниз и всадил ствол пистолета в лицо орка. Два выстрела превратили его голову в кровавое месиво. Я оттолкнул мёртвого врага и броском кинулся дальше. Перекатился через плечо, потом ещё раз, а следом грянул взрыв.

Грузовик аж подбросило, под ним расцвёл огненный цветок, опаливший жаром всё вокруг на два десятка шагов. Взрывной волной меня повалило на землю и протащило по пыли, а когда я перекатился на спину, то увидел над собой свою смерть. Она явилась в облике второго орка-штурмовика. Он отбросил дробовик и обеими руками перехватил щит, чтобы обрушить его мне на грудь. Я не успевал уклониться, оставалось надеяться, что успею хотя бы пристрелить врага, унеся его с собой в могилу.