И несть им числа... - Джон Барнс

Я стоял ошеломленный, не зная, что делать дальше: никогда я не видел, чтобы машина вела себя подобным образом. Я знал, что в Двенадцати Рейхах искусственный разум обладал ограниченными гражданскими правами и был несколько менее учтив и более бесцеремонен, чем новозеландец или австралиец, но никогда еще не видел ничего подобного.

Черный лимузин с визгом притормозил передо мной, и сказал:

— Здорово, Мак! Ты небось доктор Перипат?

— Да, — ответил я. — А ты из Контека?

— Мы с тобой два сапога пара, Мак. — Лимузин с шумом распахнул багажник, и я кинул туда компьютер и чемодан. Через мгновение открылась дверца, и я устроился на просторном заднем сиденье.

— Они наверняка разрешили тебе обращаться с детьми грубее, чем это дозволено машинам в Новой Зеландии, — сказал я.

— Ага, но не настолько, как ты думаешь. Я могу дерзить им и пугать, но мне не дозволено причинять им вред. У меня тут есть четыре гидротормоза, и при необходимости я могу моментально остановиться, потому что сильно давлю на покрышки колес. К тому же, если надо, могу спустить шины, так что увеличится площадь поверхности и, соответственно, сила трения.

— Ты так поступаешь и когда едешь с пассажирами?

— Только если они пристегнуты. Гидротормоза не дают перевернуться и делают еще чертову кучу полезных вещей.

Но эта поездка будет мягкой и спокойной. Мак, — начальство приказало. Единственное, что может грозить тебе веселенькой тряской, — так это если мне придется спасать пешехода. Однажды я даже пролил на кого-то чай, потому что был вынужден притормозить из-за старой идиотки, которая сошла с тротуара, не посмотрев по сторонам. А как-то раз я вытащил ребенка, который вывалился из машины прямо под колеса автомобилей, — пришлось принять удар на себя, из пассажиров на заднем сиденье была каша.

— — У тебя что — позитивная защита? — поинтересовался я. Читал я про таких, но они ушли далеко вперед по сравнению с нашей отсталой страной. Они не только не причиняли вреда окружающим, но были достаточно рассудительны и быстро соображали, так что им можно было дополнительно поручить спасать человеческие жизни, если представится такая возможность, вместо того чтобы просто защищать пассажиров и воздерживаться от причинения вреда стоящим неподалеку людям.

— Ага, позитивная. И это всем на пользу, понимаешь, не только людям вокруг, но и мне тоже, ибо чтобы заставить нас работать эффективно, приходится позволять более свободно мыслить. А это уменьшает ежедневный стресс, и мы не ломаемся так часто, как обычно, ты понимаешь, о чем я, Мак? Чувствую себя больше человеком.

Я ответил, что рад это слышать и надеюсь вскоре увидеть позитивных и у себя в Новой Зеландии; затем откинулся в кресло, разглядывая из окна местные достопримечательности.

Лимузин дважды сворачивал и наконец взял курс на автостраду, ведущую к пляжу, чему я несказанно удивился, так как после нескольких визитов в Сурабайо у меня сложилось впечатление, что офисы Контека находятся совсем в другом месте. Однако не годится психовать из-за обыкновенного робота — они до смешного чувствительны к подобным вещам. Если человек не доверяет машине, то она работает намного хуже, зная о чувствах, которые к ней испытывают, а принимая во внимание, что позитивники имеют больше внутренней свободы, не хочу даже и думать, что этот робот может со мной сделать. Видел я, как он обошелся с толпой ребятишек.

Мы съехали с автострады к побережью, а я так и не собрался сказать что-нибудь, хотя мне стало любопытно: если эти роботы ломаются реже, чем обыкновенные, может быть, если уж они ломаются, то намного сильнее? И не имеют ли они большую свободу действий, находясь в невменяемом состоянии?

— Нервничаешь, Мак? Массаж хочешь? Или тебя что-то беспокоит? Я должен заботиться о тебе. Часть позитивной защиты.

Теперь мы быстро катили по пляжу, пробираясь между загорающими. Я судорожно сглотнул и произнес:

— Уф, не ожидал, что мы поедем этой дорогой.

— Не волнуйся, Мак, ты же едешь не в центр города потрепаться с лакеями, ты будешь беседовать с самим Ифвином в Большом Сапфире. Я не хочу переходить на режим зависания, чтобы не засыпать песком полпляжа вместе с людьми. Как только мы доберемся до берега, где песок мокрый, то сразу же поднимемся — и вперед.

Вообще-то мы уже…

Я почувствовал странный толчок снизу; машина, казалось, зависла в нескольких дюймах над поверхностью.

Смолкли все шумы, тряска прекратилась, и мы мягко начали набирать скорость.

— Никогда прежде не ездил в машинах, которые могут парить, да, Мак?

— Никогда. У нас в Новой Зеландии все по старинке.

Это одна из причин, по которой я не могу понять, зачем мистеру Ифвину нанимать астронома на техническую должность, когда он легко может позволить себе талантливого специалиста более высокого класса. Таких ведь вокруг — пруд пруди.

— Мне этого не объяснили. Мак, но могу тебе обещать, что все будет в норме. Я люблю Контек. Лучший друг роботов во всем мире. Слыхал, что у них открылся офис в Окленде, так что, может быть, пойдешь вверх.

Мы неслись по вспененной воде с невероятной скоростью, однако, когда я взглянул на спидометр, он показывал всего лишь восемьдесят километров в час — примерно пятьдесят миль.

— Смотришь на спидометр? Все когда-нибудь ездят в первый раз. Мак, Ты меньше чем в метре над водой, и ты не привык к такой скорости на море — только при взлете. Кажется, что летишь быстрее, чем на самом деле.

— Не возражаешь, если задам тебе довольно личный вопрос?

— Каждый, кто просит у робота подобное разрешение, может спрашивать о чем угодно. Мак.

— Как тебе удается всех называть «Мак»? Большинство роботов, которых я знал, называли людей «сэр» и «мэм», или «мистер» и «миссис».

— Это часть свободы. Мак. Мы обязаны произносить уважительное обращение как минимум один раз в каждом предложении, а более старые модели — везде, где оно покажется им необходимым. У меня шире диапазон приемлемости, поэтому я могу сам придумывать титулы. Мистер Ифвин любит напоминать людям, что он эмигрировал из Америки, и он, как я уже говорил, лучший друг и товарищ робота. Принимая все это во внимание, я решил сделать ему что-то вроде маленького подарка: ради того, чтобы узнать, что говорили американские таксисты, я просмотрел старые американские фильмы и прослушал кучу радиошоу. Некоторые из них использовали похожие на «Мак» клички. Не знаю почему, да и не было у меня достаточного разрешения на исследование. Но я решил использовать «Мак» в качестве титула и вставлять его либо один раз за фразу, либо каждые несколько секунд, а не в каждое предложение, как было раньше, Мак. И это сработало. Когда наконец мистер Ифвин воспользовался мной для какой-то поездки, ему так это понравилось, что он приказал мне говорить «Мак» постоянно.

— Очень мило, — ответил я, — и мне кажется, он сделал мудрый выбор. Я сам тоже американский эмигрант и знаю, что когда-то было много выражений с этим именем, но понятия не имею, с какой стати оно там употреблялось.