Маятник Судьбы - Денис Чекалов

Франсуаз очень легко приходит в ярость.

Айвен, казалось, не заметил впечатления, которое произвело на девушку его полуразборчивое бормотание. Однако по тому, как он отворачивал вихрастую голову, стало ясно: если он и даун, то очень уж хитрый.

– Мы не станем останавливаться в общине, – сказал я. – Это противоречило бы цели нашей миссии.

Если бы в этот момент Соверин спросил у меня, почему, я вряд ли сумел бы ответить. Но я точно знал, что Франсуаз скорее свернет Айвену шею, чем согласится ночевать в общей комнате.

– Воля ваша, монсеньор.

– Эта сволочь захихикала, – громко прошептала мне в ухо Франсуаз. – Майкл, он нарочно это сделал.

– Что же, пускай засчитает себе одно очко, – ответил я. – Боюсь, мы не стали с Айвеном близкими друзьями. – Соверин шел впереди нас между бревенчатых зданий.

– Пусть засчитает очко, – отозвалась девушка. – Еще одна такая шутка – и он его лишится.

– Старательные переписчики, Френки, – произнес я, переворачивая страницу.

Книга лежала на деревянном столе. Она состояла, пожалуй, из доброй тысячи страниц, но только половина из них темнела письменами. Ни одна иллюстрация не украшала желтый пергамент, и даже цветные буквы заглавий не радовали взор.

– Зачем переписывать древние тексты? – вполголоса спросила Франсуаз.

Она не любит мрачных помещений.

Низкий потолок выглядел тяжелым, как грозовая туча. Его невидимый гнет заставлял послушника, сидевшего над книгой, еще ниже склоняться над страницами. Окна, вырубленные в деревянных стенах, пропускали солнечный свет, но его лучи попадали в залу, уже лишенные тепла и веселой ласки.

– Они не переписывают, – отозвался я.

Франсуаз поставила саквояж с топором на одну из скамей, и я не стал делать ей замечание, ибо Соверин смотрел на нас из дверного проема.

– Они пишут новые трактаты о том, что происходит сейчас. Их цель – продолжить цепочку знаний, начатую древними фолиантами. Но, в отличие от первоначальных текстов, эти новые писания годятся только в пищу книжным червям.

Франсуаз склонила голову набок и поправила прядь волос, чтобы Соверин не понял, что она смотрит на него.

– Тогда зачем они этим занимаются?

– Наверное, потому, что не способны ни на что другое.

В коридоре послышались шаги. Человек спешил – насколько может спешить тот, кто провел всю жизнь, не стремясь ни к чему значительному. Франсуаз оторвалась от рукописи, не вызвавшей у нее интереса, и направилась к выходу из за па.

Я придержал ее за руку и указал на оставшийся на скамье саквояж.

– Мэтр Соверин.

Голос говорившего был мне незнаком, значит, это не Айвен вернулся охранять от нас церковную пыль

– Сделал из меня носильщицу, – произнесла девушка, наклоняясь и старательно показывая, как ей тяжело

Я воспользовался положением Франсуаз, чтобы потрепать ее по плечу, и зашагал к Соверину

– Брат Иеремия умер, – говорил послушник. – Полиция нашла его тело.

– Мне об этом известно, – сказал я, останавливаясь рядом с ними – Его переехал грузовой автомобиль, не так ли?

– Это новый монсеньер, Хэт, – произнес Риети. – Познакомьтесь, мистер Амбрустер. Это Хэт, он отвечает за составление трактатов

Франсуаз не представили, и я не стал заострять на этом внимание.

– Монсеньор прав.

Хэт не смотрел в пол, и это, насколько можно было судить, вообще не было ему свойственно, однако всем своим обликом он производил впечатление человека, уткнувшегося в ближайшую цель и не способного видеть дальше нее.

Уж лучше бы он смотрел в пол – тогда его ограниченность можно было бы принять за скромность.

– Брат Иеремия был задавлен одним из водителей.

– Вы думаете, шофер сделал это намеренно? – быстро спросил Соверин. – Местные жители нас не жалуют, я уже говорил, – пояснил он, поворачиваясь ко мне. – Нам угрожали.

Франсуаз дважды воткнула мне в спину палец – ощущение из тех, которые называют сильными. Девушка напоминала, что ее тоже нужно представить. Однако, раз Соверин не счел необходимым этого делать, я не стал противоречить главе общины.

– Вы не поняли меня, Хэт, – произнес я. – Я сказал, что вашего послушника переехал грузовик. Но я не говорил, что он умер от этого.

Серо-желтые сапоги помощника шерифа еще больше посерели от дорожной пыли.

– Вы обязаны впустить меня, – сказал он. – Я расследую убийство.

Его напарник, широкоплечий человек лет сорока, что-то жевал, время от времени сплевывая на пол, – наверное, вчерашнюю газету.

– Это частное владение, – возразил Соверин Риети. – Если у вас есть вопросы, мистер Бернс, задавайте их здесь.

– Наш приятель напрашивается на неприятности. – Я стоял, прислонившись к стене и наблюдая за тем, как глава общины загораживает собой ворота.

Прислонился я не потому, что устал стоять, просто решил – это будет наиболее эффектная поза на фоне деревянного домика.

– Через пару часов этот скаут приедет с ордером на обыск. И вряд ли поймет содержание книг, которые здесь найдет.

– На неприятности напрашиваешься ты, Майкл. Я тебе что, дрессированная собачка, чтобы бегать за тобой и таскать во рту палку?

– Ограниченность, Френки, – продолжал я, наблюдая, как Соверин делал руками какие-то знаки – как будто пытался поймать пролетавшую мимо ворону. – Мы имеем дело с маленьким убогим мирком ограниченности. Она проявляется в разных формах: трусливая – у Соверина. Агрессивная – у Айвена. Старательная – у Хэта. Три человека, определяющие облик общины, – и ни один из них не хватает с неба звезд.

– Я должен по крайней мере осмотреть комнату, в которой жил Иеремия Клавенс, – сказал помощник шерифа.

– Боюсь, это невозможно.

Представитель закона зло пнул ногой ствол облетевшего дерева.

– Чего вы добиваетесь, Соверин? – спросил я, когда глава общины отошел от ворот. – Их придется впустить.

– Нельзя делать этого так скоро, – ответил он. Франсуаз приподняла брови, глядя на меня. Риети не заметил этого, а даже если бы увидел, то не смог бы понять.

– Не так скоро, – повторил я, глядя ему вслед. – Почему людям так нравится все откладывать?

– Они надеются, что умрут к тому времени, – процедила девушка.

Помощник шерифа стоял по другую сторону ворот, а Айвен Петсков, по привычке горбатясь, делал вид, что считает собственные пальцы, а не караулит вход.

– Добрый день, шериф, – произнес я, подходя. Джипа уже не было – напарник моего собеседника уехал на нем в город, вне всякого сомнения, за ордером на обыск.