Битва за Скандию - Джон Фланаган

– А, Эрак, ты уже здесь, – сказал Борса, а Эрак подумал, причем уже не в первый раз, что у хилфманна есть привычка громогласно объявлять о событиях, известных всем.

– Ну и кто же на этот раз? – спросил Эрак безучастным тоном.

Он понимал, что бесполезно просить о том, чтобы его отстранили от задания, а поэтому следует продолжать заниматься подобными делами. Эраку в этот раз повезло: это оказался один из маленьких городков, расположенных на побережье, и там, по крайней мере, у него может появиться шанс потренировать команду и одновременно с этим привести в порядок волчатник.

– Осткраг, – сказал ему обер-ярл, и надежды Эрака сделать хоть что-нибудь полезное для себя во время этой операции сразу же померкли.

Осткраг находился в восточной части побережья. Это было небольшое поселение, расположенное на дальнем склоне горной гряды, образующей труднопроходимый хребет Скандии, и достичь его можно было, пройдя по самому нагорью либо через один из полудюжины извилистых проходов, значительно удлиняющих путь. В лучшем случае это сулило тяжелое, изнурительное путешествие на пони в оба конца – такой способ передвижения вызывал у Эрака отвращение. Когда он подумал о горной гряде, возвышающейся над Холлашолмом, в его голове промелькнуло воспоминание о двух аралуинских рабах, которым он помог бежать несколько месяцев назад. Он мог только предположить, что произошло с ними; повезло ли им добраться до маленькой охотничьей хижины в горах? как они пережили зимние месяцы? Внезапно до него дошло, что Борса и Рагнак оба ожидают его реакции.

– Осткраг? – повторил Эрак.

Рагнак нетерпеливо кивнул.

– Они просрочили плату за квартал. Я хочу, чтобы ты пошел туда и задал им хорошую трепку, – сказал обер-ярл.

От Эрака не скрылось, что Рагнак совершенно не способен утаить алчный блеск в глазах, когда говорит о налогах и выплатах. У Эрака непроизвольно вырвался гневный вздох.

– Их просрочка не может быть больше недели, ну, может, на несколько дней больше, – сказал он, стараясь выиграть некоторое время на раздумье, но Рагнак был не из тех, кто способен хоть на секунду в чем-то усомниться.

– Десять дней! – злобно выпалил он. – И это не в первый раз! Я ведь уже предупреждал, правда, Борса? – Он повернулся к хилфманну, который согласно кивнул.

– Ярлом в Осткраге служит Сиен Хаммерхенд, – добавил Борса таким тоном, будто это объясняло ситуацию. Эрак смотрел на него невидящим взглядом. – Ему больше подходит имя Стен Липкая[5] рука, – добавил он с сарказмом в голосе. – Налоговые выплаты и раньше прилипали к его рукам, и даже когда они платятся полностью, то и в этих случаях он всегда заставляет нас долго ждать. Пришло время преподать ему хороший урок.

Эрак иронически улыбнулся, глядя на низкорослого, с редкими усами, хилфманна. Борса мог бы считаться особо опасной личностью, подумал он, в том случае, если исполнение угрозы было бы поручено кому-то другому.

– Так вы считаете, что наступило время, когда я должен преподать им урок? – усмехнулся Эрак, но Борса не заметил сарказма, прозвучавшего в его голосе.

– Именно так! – ответил он с удовлетворением.

Рагнак, однако, был более проницательным.

– Эрак, ведь, в конце концов, это мои деньги, – сказал он, и на этот раз в его голосе послышалось нескрываемое раздражение.

Эрак спокойно встретил его пристальный взгляд. Впервые до него дошло, что Рагнак постарел. Когда-то огненно-рыжие волосы поредели и поблекли. Для Эрака это было подлинным сюрпризом. Он определенно не замечал, что и сам стареет, а ведь его и Рагнака разделяло не так уж много лет. Сейчас он мог заметить и другие изменения, произошедшие с обер-ярлом, которые подтверждали отмеченный им факт. В волосах проблескивала седина, щеки казались более тяжелыми, талия была скрыта под слоем жира. Интересно, подумал он, со мной тоже происходят подобные перемены? Однако сразу отбросил прочь эту мысль. Он пока не заметил на своем лице никаких резких изменений, хотя внимательно рассматривал его каждое утро в полированное металлическое зеркало. Он решил, что это должно быть следствием тяжелых нагрузок, связанных с исполнением обязанностей обер-ярла.

– Была суровая зима, – задумчиво заметил Эрак. – Возможно, переходы все еще остаются непролазными. Кругом еще масса снега – снегопады только недавно закончились.

Он подошел к крупномасштабной карте Скандии, висевшей на стене позади стола Рагнака. Найдя на ней Осткраг, он одним пальцем прочертил на ней путь до ближайшего перехода.

– Змеиный проход, – сказал он, обращаясь, похоже, к самому себе. – Вполне возможно, что недавно выпавший снег и внезапная оттепель привели там к обвалам и оползням.

Эрак снова повернулся к Рагнаку и Борсе, показывая им это место на карте.

– Может быть, курьеры просто не могут пробиться через переход, – предположил он.

Рагнак покачал головой, и Эрак вновь уловил его раздражение и непонятное беспокойство, которые, казалось, овладевали Рагнаком всегда, когда его воля была не исполнена, а его решение вызывало вопросы.

– Это Стен, и я это знаю, – упрямо заявил Рагнак. – Будь на его месте кто-либо другой, я, возможно, согласился бы с тобой, Эрак. – Эрак кивнул, будучи уверенным на сто процентов, что эти слова были лживыми. Рагнак редко соглашался с кем-либо, если при этом от него требовалось поменять собственную позицию. – Отправляйся туда и получи с него деньги. Если он будет спорить, арестуй его и доставь сюда. А вообще-то арестуй его, даже если он и не будет спорить. Возьми с собой двадцать человек. Я хочу, чтобы Стен увидел реальную демонстрацию силы. Мне осточертело, что эти мелкие ярлы принимают меня за дурака.

Эрак посмотрел на Рагнака с некоторым удивлением. Арест ярла в его собственных владениях, в особенности за такое мелкое нарушение, как задержка уплаты налогов, это не лезло ни в какие ворота. Среди скандианцев уклонение от уплаты налогов считалось чуть ли не обязанностью. Это было одним из видов спорта. Если вас ловили на этом, вы платили то, что были должны, и этим все заканчивалось. Эрак не мог припомнить кого-либо, подвергнутого такому постыдному наказанию, как арест, по подобной статье обвинения. Скандианцы были свободными по духу, независимыми людьми и гордились этим. И приверженцы ярлов хранили лояльность своим непосредственным руководителям, что считалось более важным, чем их преданность Центральной палате, которой правил Рагнак.

– Это не слишком умный шаг, – произнес Эрак спокойно, и Рагнак пристально посмотрел на него поверх груды счетов, лежащих на столе перед ним.

– Это мне решать, что является умным, – возмущенно прохрипел он, алый от гнева. – Обер-ярлом являюсь я, а не ты. Он вор и уклоняется от уплаты, значит, он должен понести наказание, чтобы другим неповадно было!

Эти слова прозвучали оскорбительно. Эрак был одним из старших эрлов, и по давно установленному правилу он обладал правом вслух выражать свое мнение, даже в том случае, если оно вступало в противоречие с мнением его руководителя. Он сжал губы, сдерживая злобную реплику, которая готова была сорваться у него с языка. Дальше провоцировать Рагнака не было смысла, раз он был в таком настроении.