Битва за Скандию - Джон Фланаган

– Три или четыре, – ответил он.

– И что, скандианцы не охраняют их? – спросил Хорас. Ему казалось, что если следовать логике, то они должны их охранять.

– Разумеется, они их охраняют, – усмехнулся Холт. – Эти горы образуют как бы основную линию обороны.

– Ну и как, по-твоему, мы пройдем через них? – рискнул спросить молодой человек.

Рейнджер заколебался. Это был как раз тот самый вопрос, засевший в его голове с того момента, когда они выехали из Шато Монсобр. Будь он один, он без всяких проблем проскочил бы невидимым через кордоны. Имея такого спутника, как Хорас, восседающего на крупном боевом коне, он не сумеет это сделать так легко. Правда, у опытного рейнджера уже появилось несколько мыслей на этот счет, но он еще не решил, какая из них предпочтительнее.

– Я что-нибудь придумаю, – после недолгого раздумья ответил Холт, и Хорас благоразумно кивнул, удовлетворившись тем, что Холт и впрямь размышляет над тем, что им делать. В мире, каким представлял его себе Хорас, это означало, что старый рейнджер делает все возможное; при этом самое лучшее, что может делать начинающий рейнджер, это не мешать своему учителю биться над разрешением проблемы, а сам он тем временем будет задавать трепку каждому встречному, заслуживающему это. Хорас откинулся в седле, довольный своей ролью в жизни.

Вдобавок ко всему Холт чувствовал нарастающее в нем волнение. Он понимал, какой незаданный вопрос возник в голове Хораса.

Однако сомнение не отпускало опытного рейнджера. По всей вероятности, тот вопрос все-таки был иным. Холт не мог смириться с тем, что не знает сути этого вопроса.

– Так именно это ты собирался спросить, так? – посмотрел на своего спутника Холт.

Хорас, обернувшись, посмотрел на учителя удивленным взглядом.

– Ч…? – начал он, а затем заменил то, что намеревался сказать, на более приемлемую фразу: – Понимаешь, я приношу тебе свои извинения.

Холт недоверчиво повел плечами:

– Тот вопрос… насчет проходов… Так это тот самый вопрос, который ты собирался задать прежде?

Он произнес это тоном человека, которому известен ответ, но он хочет услышать подтверждение.

– Я так полагаю, – смущенно ответил Хорас. – Теперь я уже в этом не уверен… – запинаясь, закончил он.

И в это время, когда Холт объезжал его, чтобы оказаться впереди, Хорас, без сомнения, услышал несколько слов, которые не следовало повторять.

Эрак Старфолловер, капитан волчатника[1] и один из старших армейских ярлов[2] скандианов, шествовал в Большой зал, проходя по коридору с низким потолком и стенами, обшитыми деревянными панелями. По мере его приближения к Большому залу выражение его лица становилось все более неодобрительным. Приближалась весенняя навигация, и работы у него становилось все больше и больше. Его корабль нуждался в восстановлении и переоснащении. И на все это море предоставляло всего несколько спокойных дней.

А вот теперь эти вызовы к Рагнаку сулили крушение его ранее намеченных планов. Ситуацию усугубляло еще и то, что эти вызовы доходили до него через посыльного Борса, хилфманна[3] обер-ярла. Если в деле оказывался замешанным Борса, это обычно означало, что у Рагнака были какие-то незначительные дела, за исполнением которых должен был следить Эрак. А может быть, дела эти были и не столь незначительными, криво поморщившись, подумал капитан волчатника.

Когда он пришел, завтрак уже давно закончился, поэтому всего несколько слуг чистили и приводили в порядок зал. В дальнем конце, по одну сторону от высокого, грубо сделанного из сосны высокого стула Рагнака – массивного соснового стула, служившего троном для правителя Скандии, – сидели Рагнак и Борса, их головы склонились над кипой пергаментных свитков. Эрак знал, что это за свитки. Это были налоговые декларации от различных городов и графств со всей Скандии. Рагнак был одержим желанием копаться в этих документах. Что касается Борса, в его жизни эти документы доминировали над всем прочим. Он дышал, спал и предавался мечтам с этими налоговыми декларациями, и горе любому местному эрлу, который посмеет попытаться обсчитать Рагнака или попросит об уменьшении налога, это никогда не пройдет мимо Борса.

Эрак мысленно сложил два и два, после чего спокойно вздохнул. Наиболее вероятным предположением того, что сулят ему эти два вызова и куча налоговых деклараций на столе, было то, что ему поручат очередное задание, связанное со сбором налогов.

Операции подобного рода не были желанным делом для Эрака. Он был капитаном рейдера[4] и морским волком, пиратом и воином. А раз так, его симпатии были больше на стороне тех, кто уклоняется от уплаты налогов, чем на стороне обер-ярла и его хапуги хилфманна. К несчастью, в тех предшествующих случаях, когда Эрака посылали собирать недостачу или неуплаченные налоги, он действовал чрезвычайно успешно. И теперь, если возникало даже самое слабое сомнение, касающееся размера долга города или графства, Борса автоматически выбирал Эрака для решения возникшей проблемы.

Усугубляло сложившееся положение еще и отношение Эрака к порученной работе – оно лишь способствовало росту его авторитета в глазах Борса и Рагнака. Испытывая скуку, а также смущение и даже унижение от того, что ему поручают подобные дела, Эрак старался доказать, что тратит на исполнение подобных заданий настолько мало времени, насколько это возможно. Запутанные аргументы и пересчеты выплат, назначенных после всех одобренных и согласованных налоговых скидок, были не для него. Эрак предпочитал более простой и убедительный способ – поимка разыскиваемого человека, приставление боевого топора ему под подбородок и угроза изувечить его, если все до единого налоги не будут немедленно заплачены.

Репутация Эрака, как воина, была хорошо известна во всей Скандии. Несмотря на испытываемую досаду, ему никогда не приходилось осуществлять свою угрозу. Эти непокорные неплательщики, которых он постоянно посещал, раскошеливались должным образом, а часто без споров и колебаний платили и еще небольшие суммы, которые никогда не указывались в документах.

Двое мужчин, сидевших за столом, следили, как Эрак, пробираясь между скамейками, приближается к дальнему концу комнаты. Большой зал использовался для разных целей. Здесь Рогнак и его ближайшие сподвижники принимали пищу. Здесь устраивались банкеты и официальные собрания в даты, отмеченные небрежно в скандианском общественном календаре. А маленькая открытая пристройка, где Рогнак и Борса постоянно корпели над налоговыми декларациями, служила еще и конторой Рагнака. Здесь никогда не бывало тихо, поскольку любой член советов по внешним или внутренним делам мог войти в зал в любое время дня. Да Рагнак и не был человеком, нуждающимся в уединении. Он правил в открытую и делал все свои политические заявления во всеуслышание.