Преступившие - Андрей Валентинов

– Ну, елы, приехали, – прокомментировал Фрол. – Сейчас начнется, язви в карету!

– Бином его! – поддержал Келюс и вновь замолчал.

По толпе передавались последние приказы. Главное – не бежать, машины не рискнут врезаться в толпу; во всяком случае так считали те, кто руководил обороной. Ну, а если это все же случится, брезент должен лечь на смотровые щели, а бутылки – отправятся по назначению.

Колонна приближалась не спеша, а метрах в пятидесяти от толпы сбавила ход до минимума.

– Сейчас станут, – пообещал Лунин, очень желая этого.

Машины действительно остановились. Те, кто командовал колонной, очевидно, не решались идти на прорыв, а может, просто чего-то ждали. У добровольцев появилась возможность рассмотреть противника поближе.

Бронетранспортеры стояли с задраенными люками; моторы продолжали работать, и от машин шел удушливый запах горелой солярки. Впереди бэтээров замерли два гусеничных чудовища – боевые машины пехоты, – направив стволы своих коротких пушек прямо на людей. Николай вспомнил, что в армии БМП называют «братской могилой», но это воспоминание не прибавило ему оптимизма.

– Сейчас убалтывать будут, – предположил Фрол, в очередной раз вынимая из кармана зловещую бутылку и вновь отправляя ее на место.

– Не трогай ее, – попросил Келюс, с опаской наблюдая за соседом. – Ты… плащ испачкаешь.

– А он не мой, – равнодушно отреагировал дхар. – Выдали – казенный, в карету его! О, гляди, вылазит! Сейчас матюгальник возьмет!

Последнее относилось к офицеру в черном комбинезоне, появившемуся из люка «братской могилы». Он действительно взял мегафон, стал на броню и прокашлялся. Толпа засвистела.

– Внимание! – гаркнул мегафон. – Согласно приказу коменданта города мы должны двигаться этим маршрутом. Немедленно освободите проезжую часть! Повторяю…

Свист усилился, из толпы вылетели несколько пустых бутылок, со звоном разбившиеся о борт БМП. Офицер вздрогнул, переступил с ноги на ногу и, похоже, теряя терпение, заорал:

– Я ж вам русским языком! Товарищи! У меня приказ! Вы что, не понимаете?!

Очередная бутылка разбилась прямо у ног говорившего, свидетельствуя об окончании переговоров. Офицер, напоследок гаркнув в микрофон нечто совершенно недипломатичное, скрылся в люке, и через минуту моторы головных машин зарычали.

– Ну все, – решил Фрол, вновь доставая «молотовский коктейль». – Сейчас, елы, попрут.

– Спрячь, – посоветовал Лунин. – Они еще в войну поиграют.

Фрол немного подумал и последовал совету. Моторы, порычав немного, взревели, и машины двинулись вперед. Толпа попятилась, но устояла. Ряды сомкнулись, те, кто стоял впереди, уже не прячась, приготовили куски брезента и бутылки с маслянистой жидкостью.

Николай не ошибся. Пока это еще была «игра в войну»: не доезжая метра до первой шеренги, бэтээры остановились, обдавая толпу ревом и удушливым сизым дымом. Тут же чей-то плащ накрыл смотровую щель одной из машин. Чудовище дернулось, подалось назад, а затем внезапно рванулась прямо на людей.

Этого никто не ожидал. Первые ряды распались, и на какой-то миг вокруг ослепленного монстра образовалась пустота. Но затем несколько смельчаков взобрались на броню, упала сбитая ударом лома антенна, сразу два плаща накрыли перископы. Машина еще раз взревела и остановилась.

Кто-то крикнул: «Ура!», и почти одновременно лязгнули гусеницы. Обе «братские могилы» двинулись вперед. Одна за другой разбились о броню несколько бутылок, на этот раз уже не пустых, черная жидкость потекла по бортам, но ничего не произошло.

– Не горят! – закричал Келюс, отступая вместе с Фролом перед самым носом одной из «бээмпэ».

– Ниче, загорится, елы! – пообещал дхар, отходя в сторону и пропуская бронированный передок машины. «Братская могила» неторопливо наступала, и оба добровольца оказались у ее левого борта. И тут Фрол коротким, неуловимым движением выхватил бутылку из кармана плаща и почти не размахиваясь, метнул. Келюс попытался проследить полет бутылки, но не смог. Лязг гусениц и шум толпы заглушили звон стекла, и Николай решил было, что дхар промахнулся, но через секунду над кормой машины высоко вверх взлетело темно-желтое пламя.

– В мотор! – радостно завопил Келюс. – Ты накрыл двигатель!

– Учили, в карету его! – пожал плечами Фрол. – Ну, держись, Француз! Эх, «калаш» бы сюда…

Через минуту горели уже четыре машины. Открывались люки, экипажи выскакивали на броню. Первый выстрел раздался так неожиданно, что Лунин даже не сообразил, что произошло, но тут ударила автоматная очередь, затем другая, и все стало ясно. Солдаты били по толпе сверху, стоя на броне, спрятаться было негде, но почти сразу ответили автоматы откуда-то сзади. Очевидно, у некоторых добровольцев было кое-что посерьезней брезента и бутылок. Вдруг совсем рядом с Николаем мелькнуло освещенное неровными отсветами пламени знакомое лицо.

«Китаец», – успел подумать Келюс, и тут горящий бээмпэ вздрогнул, дернулся и пошел на разворот. Кто-то крикнул, несколько человек попыталось вскочить на броню, но с соседней машины дали несколько очередей, двое добровольцев упали, как подкошенные, остальные соскочили вниз. «Братская могила» остановилась поперек шоссе и вдруг, лязгнув гусеницами, пошла вперед, прямо на Лунина. Фрол, отнесенный в сторону толпой, оказался в безопасности, а Николай, словно завороженный, застыл перед приближающимся монстром. Затем, повинуясь не разуму, а спасительному инстинкту, он стал медленно-медленно сдвигаться вправо. Лобовая часть машины была уже в каком-то метре, когда Келюс наконец очнулся и одним прыжком оказался в стороне. И тут совсем рядом мелькнуло знакомое лицо с раскосыми глазами. Сильный удар бросил Лунина назад, прямо на теплую влажную броню. Николай успел подумать, что надо выставить вперед руки, услыхал близкую автоматную очередь – и упал. Удара он почти не почувствовал. Перед глазами мелькнул край борта, покрытого грубой зеленой краской, блеснул яркий свет, ослепив его на какой-то миг, потом сознание отключилось…

Очнулся Келюс от боли. Открыв глаза, он увидел над собою темное, покрытое низкими тучами, небо. Звуки доносились слабо – очевидно, со слухом было не все в порядке. Келюс провел рукой по лицу, поднес к глазам и тут же отдернул – кисть оказалась в крови.

– Не дрейфь, Француз, не твоя, – услыхал он знакомый голос, и рядом появилось лицо Фрола. – Че, сильно болит? Двигаться можешь?

– Могу, наверное, – неуверенно предположил Лунин, приподнимаясь. От первого же движения проснулась боль, и Николай еле нашел в себе силы, чтобы осмотреться. Он лежал на асфальте у самой стены путепровода. В нескольких метрах бурлила толпа, горели бронетранспортеры, но здесь было тихо. Фрол сидел рядом, как-то странно сгорбившись. Келюс присмотрелся и понял: руки и лицо дхара были в крови.

– Запачкал тебя, пока волок, – сообщил Фрол и, скривившись, перехватил левую руку правой. – Стал тебя из-под гусениц вытаскивать – и зацепило, язви в карету! И ведь, елы, сзади били! Не иначе – свои…