Звездная река - Гай Гэвриэл Кей

– Лук? – повторил несчастный отец.

Но его голос открыл две вещи. Во-первых, он хорошо понял, что у супрефекта на уме. А во-вторых, он знал о луке.

Ван Фуинь знал о нем, потому что знать подобные вещи входило в его обязанности. Информация имела большое значение. У отца, наверное, были свои способы узнать то, что мальчик, несомненно, считал своей тайной.

Если бы супрефект обладал более действенной полуулыбкой, которая передает насмешку и превосходство, он бы ею воспользовался. Но жена сказала ему, что когда он пытается изобразить подобное выражение на лице, у него такой вид, будто он страдает расстройством желудка. Он удовольствовался тем, что еще раз слегка покачал головой.

– Он пытается овладеть стрельбой из лука. Я не сомневаюсь, что вы это знаете. – Ему внезапно пришла в голову мысль. – Действительно, я полагаю, что учитель Туань сообщил вам в свое время о своем желании сделать мальчику такой подарок.

Еще одна догадка, подтвержденная выражением лица отца. Огорчение этого дня не исчезло, но из него можно извлечь некоторое маленькое удовольствие. Ну, в самом деле! Если Жэнь Юань считает это путешествие опасным для сына, то каким оно может быть для его начальника? Есть повод возмутиться!

Ван Фуинь решил быть снисходительным.

– Ну, ну, – произнес он. – Это будет для него полезным опытом, а мне действительно нужен четвертый лучник. – Он повернулся к третьему секретарю. – Отправьте посыльного за мальчиком. Еще раз, как его зовут?

– Дайянь, – тихо ответил его отец.

– Найдите Жэнь Дайяня, где бы он ни был. Скажите ему, что он нужен в управе, и чтобы взял с собой тот лук, который подарил ему учитель Туань, – супрефект все-таки позволил себе полуулыбку. – И стрелы, разумеется.

* * *

Его сердце сильно забилось в тот момент, когда посыльный из управы нашел его, он как раз возвращался через поля из бамбуковой рощи.

Это не был страх перед путешествием. В пятнадцать лет не боятся такой редкой возможности: выехать из города в качестве лучника охраны уважаемого супрефекта, выполняя приказ императора. Как можно этого бояться?

Нет, его одолел мальчишеский страх, что родители не одобрят того, чем он занимался, что их рассердит то, что он держал это в тайне – упражнения с луком, стрельбу по целям, изготовление стрел, утренние тренировки с бамбуковыми мечами.

Оказалось, они все время знали об этом.

По-видимому, учитель Туань заранее поговорил с ними насчет подарка. Он сказал родителям, что это средство направить независимость и энергию Дайяня в нужное русло, средство сохранить его душевное равновесие, поддержать в нем уверенность. И что все это может оказаться важным, когда он продолжит подготовку к экзаменам и, может быть, поедет в Ханьцзинь, ко двору.

Мать рассказала ему об этом дома, когда он поспешно вернулся вместе с посыльным, который остался ждать снаружи. Она говорила так быстро, что Дайянь едва успевал все это осознать. Оба его родителя знали о его утренних занятиях в лесу? Да, необходимо уехать и остаться одному, чтобы подумать об этом. Такая информация могла изменить мир, твое ощущение этого мира.

И, по-видимому, супрефект тоже об этом знал. И позвал Дайяня – назвав по имени! – чтобы охранять его во время поездки в одну из деревень. Чтобы расследовать убийство!

Неужели Царица-мать Запада все-таки обратила свой взор в его сторону? Неужели он достоин такой удачи?

Его мать действовала быстро и умело, как всегда. Она скрывала свои чувства за быстрыми движениями. Собрала ему сумку с едой, холодным чаем и сменой одежды (собственно говоря, отцовской, они теперь носили один размер), чтобы он не опозорил их перед незнакомыми людьми и супрефектом. Выражение ее лица не изменилось – в присутствии посыльного, – когда Дайянь вернулся и принес свой лук и колчан из укромного места в сарае. Он взял сумку из ее рук. Дважды поклонился. Сказал до свидания.

– Не урони честь своей семьи, – сказала она, как говорила всегда.

Он колебался, глядя на нее. Тогда она протянула руку и сделала то, что всегда делала, когда он был маленьким: дернула его за волосы, не так сильно, чтобы сделать больно или потревожить шпильки в его волосах, но прикоснулась к нему. Он вышел. Оглянулся назад и посмотрел на нее в дверном проеме, уходя прочь вместе с посыльным.

Его отец, когда они пришли к управе, выглядел испуганным.

Дайянь не совсем понимал, почему он испуган, они не так уж далеко ехали, всего лишь в деревню Гуань. Они почти наверняка будут там до захода солнца. Но отец Дайяня был человеком, который мог выглядеть довольным или озабоченным в тех случаях, когда люди вокруг выказывали признаки совсем другого настроения. Это было для мальчика загадкой, всегда.

Супрефект был недоволен. Он даже явно сердился. Ван Фуинь был толстеньким ленивым человеком (все знали об этом), возможно, он был недоволен тем, что ему приходится пускаться в эту поездку самому, вместо того, чтобы отправить начальника полиции или судью и в комфорте ждать их доклада.

Но это не могло быть причиной того, что его отец выглядел таким расстроенным и старался это скрыть. Жэнь Юань плохо умел скрывать свои чувства и мысли. Его мягкость также не всегда была достоинством, как уже давно решил его младший сын.

Однако он любил его за это качество.

Ранний вечер, ветер стал чуть холоднее. Они ехали ему навстречу, на восток от Шэнду, во внешний мир. Река скрылась из виду справа от них, хотя они чувствовали ее присутствие за лесом по иному пению одних птиц и по полету других. С крутых склонов к северу от дороги постоянно доносились вопли гиббонов.

В этом лесу водились соловьи. Брат Дайяня приезжал сюда охотиться на них. Двор в Ханьцзине требовал соловьев для огромного сада, который создавал император. Чиновники платили за них большие деньги. Это было безумие, конечно. Как может птица в клетке выдержать долгую дорогу из Сэчэня? Их придется спустить вниз по реке, по ущельям, потом с императорскими курьерами на север. Если эти курьеры будут скакать быстро… Сама идея о клетке с птицами, подскакивающей у седла, была одновременно грустной и смешной. Дайянь любил соловьев. Некоторые жалуются, что они не дают спать по ночам, но он ничего не имел против них.

Вдалеке, когда рассеялся туман и день стал ясным, замаячили Двенадцать Пиков. Их было всего одиннадцать, конечно. Дайянь уже давно потерял счет объяснениям, почему это так. Эти пики считались священными и в учении Мастера Чо, и в учении Священного Пути. Дайянь еще никогда не бывал так близко от них. Он никогда не уезжал так далеко от Шэнду, и разве не грустно думать, что пятнадцатилетний подросток никогда не бывал дальше, чем в нескольких часах езды от своего поселка? Он никогда так далеко не ездил верхом. Это само по себе было приключением.

Они ехали быстрее, чем он ожидал. Супрефект явно ненавидел свою лошадь. Вероятно, он ненавидел всех лошадей, и хотя он выбрал кобылу со спокойным шагом и широкой спиной, его недовольство явно росло с тех пор, как они выехали из города. Человек, предпочитающий городские улицы деревенским дорогам, есть такая поговорка.