Маска Красной смерти. Мистерия в духе Эдгара По - Гарольд Шехтер

Настораживает еще одно обстоятельство. По сообщению этой газеты, скальп жестоко снят с голов обеих несчастных девочек — со всем волосяным покровом! У последней при этом даже уши оторвались. О таком способе скальпирования индейцы имеют представление, но племя кроу придерживается, с позволения сказать, более гуманной технологии. Не буду вдаваться в подробности этой ужасной процедуры, но в общих чертах у кроу она выглядит так: победитель поворачивает побежденного лицом вниз, наступает ему на спину между лопаток, прижимает к земле; захватив в горсть одной руки волосы, ножом, который держит в другой руке, делает круговой надрез и рывком сдирает волосы со скальпом. Далее он соскабливает с кожи кровь, сушит скальп на солнце, натянув на обруч из древесного прута. Внутреннюю сторону красит в красный цвет.

Это наиболее распространенный способ снятия скальпа. Размер скальпа может быть различным. Индейцы Великих Равнин, включая кроу, снимают относительно небольшой участок кожи, диаметром в три-четыре дюйма. Жертва даже может выжить после такой мучительной процедуры. Индейцы Равнин как раз предпочитают не убивать врага, а дать ему возможность жить со свидетельством своего унизительного поражения.

Подводя итог, могу сказать, что даже если убийца обеих девочек и индеец, то уж никоим образом не из Американского музея.

Я замолчал. Молчали и обе мои слушательницы. Наконец Сестричка несколько неуверенным голосом обратилась ко мне:

— Ты все очень хорошо объяснил, Эдди. Но если ты прав, то со стороны газеты нехорошо таким образом отзываться о мистере Барнуме и обвинять его в ответственности за это преступление.

— Совершенно верно. Но, дорогая, не следует беспокоиться о нашем друге. Если ты полагаешь, что он расстроится из-за этой статьи, то ты заблуждаешься. Мистер Барнум будет только рад лишней бесплатной рекламе. У него талант обращать ругань в свой адрес в барыши. Так было и в упомянутом случае с дрессировщиком львов Мазеппой.

Мазеппа Вивальди, всемирно известный укротитель львов, несколько лет подряд был гвоздем программы Барнума. Невысокого роста, но чрезвычайно мускулистый, он привлекал зрителей красотой лица и прекрасными вьющимися волосами. «Голова Самсона!» — восхищались поклонницы. Выдающиеся внешние данные и смелость укротителя собирали на его выступления толпы девиц и молодых дам.

Номер и вправду захватывающий. Я сам однажды с замиранием сердца наблюдал из толпы зрителей за бесстрашным укротителем. Вооруженный лишь кнутом да трехногой табуреткой, служившей чем-то вроде щита, он входил в тесную круглую клетку, набитую рычащими хищниками, и добивался от страшных кошек послушания домашних котят. Апофеозом выступления был следующий трюк: он ставил на пол табуретку, клал на нее бич и медленно подходил к громадному темногривому льву по имени Аякс; преклонив перед хищником колени, он обеими руками раскрывал льву пасть и просовывал голову меж страшных челюстей. Минуту, казавшуюся вечностью, он проводил в таком самоубийственном коленопреклонении.

Мазеппа благополучно проделал этот трюк бессчетное число раз, но однажды, в конце марта, произошла трагедия. Как только он всунул голову меж острых зубов, челюсти хищника неожиданно сомкнулись с ужасной силой!

Зрители закричали. Дамы рыдали и падали в обморок, дети плакали. Несколько мужчин, пренебрегая собственной безопасностью — по сути, проявив героизм — бросились к клетке. Аякс тем временем разинул пасть и отпустил тело укротителя. Мазеппа упал в опилки лицом вниз. Из ужасных ран хлестала кровь, он скончался тут же, на арене, до прибытия врача.

Бульварная пресса подняла по поводу этого случая громкий вой, «Геральд» старался больше всех. Барнума осуждали и обвиняли. Общественность требовала немедленной казни зверя. Барнуму пришлось с этим согласиться. Но нельзя сказать, что его бизнес пострадал в результате этой трагедии. Напротив. Гений (если здесь уместно это слово) «короля чистогана» подсказал ему, как наилучшим образом использовать низменные наклонности публики. Барнум заказал чучело убитого льва — в сидячей позе, с разинутой пастью. По его заказу изготовили и восковую фигуру коленопреклоненного Мазеппы, одели статую в подлинную одежду погибшего укротителя, покрытую запекшейся кровью. Обе безжизненные куклы, объединенные в живописную композицию, демонстрировали момент, когда Аякс смыкает челюсти на шее Мазеппы. Рядом, для усиления впечатления, соорудили витрину, в которой выставили личные вещи укротителя, включая его бич, трехногую табуретку и склянку с помадой, которой он умащал свою роскошную гриву.

— Ты прав, Эдди, — согласилась Сестричка. — Мистер Барнум умеет оборачивать дурное себе на пользу.

— Я бы сказала, — вмешалась Путаница, — что постыдиться следует этому мистеру Беннету. Как он смеет нападать на нашего дорогого мистера Барнума! Вот в чем он прав, так это в том, что убийца заслуживает участи льва-людоеда. Да он во много раз хуже! Лев ведь от природы хищник, а это чудовище… Виселицы для него мало!

Меня удивила эмоциональность нашей кроткой тетушки. Ей и муху-то, случайно залетевшую в комнату, жаль было лишать жизни, а тут… Я свою тещу еще такой не видывал.

— Прекрасно понимаю, дорогая тетушка! Льва ведь уничтожили не столько в наказание за убийство, которое, как вы совершенно правильно отметили, соответствует его природе хищника-охотника, сколько для предотвращения подобных случаев в будущем. Не без основания считается, что единожды отведавший человеческой крови хищник уже не может пользоваться доверием. В этом отношении преступник, убивший обеих девочек, пал даже ниже дикого животного. Ведь движущей силой его преступлений является растущая раз от разу жажда человеческой крови.

В комнате повисла гнетущая тишина. Затем послышался вздох Сестрички.

— Ужасно! Такие разговоры начисто лишили меня аппетита. О еде даже думать не хочется.

— Нет-нет, Вирджиния, ты просто-напросто должна что-то скушать, это необходимо для твоего здоровья, — всполошилась тетушка.

— А тебе, мальчик мой, — повернулась она ко мне, — не помешает стакан лимонада.

— Пожалуй, не отказался бы от умеренной дозы этого освежающего напитка, — улыбнулся я. — Признаюсь, жара меня совсем иссушила.

— Бегу в кухню! — и Путаница мигом исчезла.

Я повернулся к жене.

— Надеюсь, ты не слишком расстроилась, дорогая?

— Не беспокойся, Эдди, со мной все в порядке. Скорей бы его поймали. Ведь это ужасно, он, может, замышляет новое преступление, сейчас, в этот момент, пока мы здесь разговариваем!

— Успокойся. Уверен, что его скоро обезвредят, — заверил я Сестричку, демонстрируя достаточно высокую степень доверия к полиции города Нью-Йорка, каковой сам ни в коей мере не ощущал. — Извини, Сестричка, я хочу скинуть уличный наряд и освежиться, пока Путаница готовит обещанный эликсир.

— Конечно, Эдди. Кстати, тебе письмо. Я положила его на твой письменный стол.

— Спасибо, дорогая. Я обязательно ознакомлюсь с его содержанием.

Поднявшись с кресла, я направился в прихожую, но на пороге остановился, засунул руку в карман и вытащил оттуда кулечек со сластями.