Хищная птица-любовь - Инна Бачинская

Они расстались на площади. Денис и Мария пошли вниз к Мегацентру, Глеб и Поль – к Молодежному театру. Поль молчала, Глеб после пары попыток разговорить ее тоже замолчал.

– Ты никогда не упоминал о своем друге, – вдруг сказала она.

– Мы не были близки. Не друзья, а скорее приятели. Денис из высшей лиги, а я… Мой отец был военным, всю жизнь по казармам, ты же знаешь. Но он был не карикатурным мажором, а нормальным парнем, добродушным, с чувством юмора. Хорошо учился. В чем дело, Поль? Ты какая-то скучная весь вечер…

– Устала, – коротко ответила Поль. – А как тебе Мария? Думаешь, у них серьезно?

Глеб рассмеялся:

– Страшненькая, но что-то есть. Танцует классно. Понятия не имею. Она говорила о детях, наверное, серьезно. А у нас серьезно? – Он прижал ее к себе: – Я соскучился! Ты у меня красавица! Самая красивая в зале, Денис с тебя взгляда не сводил. Смотри, заревную.

– Я устала, – снова повторила Поль. – Слишком много в моей жизни веселья…

– Сейчас я тебя расшевелю! – пообещал Глеб. – Хочешь, возьмем отпуск? И махнем куда-нибудь… на Мальдивы! Или в Таиланд. Можем их позвать, если захочешь.

– Глебушка, иди домой, ладно? – невпопад ответила Поль. – Я правда устала, а завтра куча дел, с самого утра. Не обидишься?

– Еще как! Ладно, беги, но помни, что я тебя очень люблю. Послушай… ты что, ревнуешь? – вдруг спросил Глеб. – Глупая! Марии до тебя…

– Не говори глупости! – резко бросила Поль и скрылась в подъезде.

Озадаченный Глеб постоял во дворе, пока не зажглись ее окна, а потом неторопливо пошел со двора…

Двенадцатого декабря погода испортилась окончательно – серенькое межвременье сменилось снегом с дождем и штормовым ветром. Настоящая честная декабрьская погода плюс отсутствие солнца, короткий день, беспросветный мрак и всеобщая депрессия. Не забыть про букет вирусов, красные хлюпающие носы, чих и сопение, недовольство собой и желание начистить кому-нибудь физиономию или хотя бы наговорить гадостей.

И главное, всегда одно и то же, прямо мистика. В день рождения Савелия Зотова, двенадцатого декабря, выпадает наигнуснейшая за всю зиму погода! Давно замечено. Даже не верится, что Стрелец, уж скорее что-нибудь поближе к воде, Рыбы или Рак. Но тут уж ничего не поделаешь. Причем, что обидно – одиннадцатого – вполне терпимо, блеклое вялое солнце, редкие снежинки и полный штиль, тринадцатого примерно то же самое, а вот двенадцатого – катаклизм! Если бы в нашем городе был спящий вулкан, то, честное слово, каждый год двенадцатого декабря он радовал бы нас бурным извержением, потоками лавы, тучами пепла и подземным ревом. К счастью, вулкана у нас нет, а там, где он есть, нет Савелия Зотова. Так что мир может с облегчением выдохнуть и продолжать существовать в состоянии хрупкого равновесия.

Обычно Савелий Зотов приходит на точку первым, минут за двадцать до назначенного времени. Такой у него бзик, вполне невинный – он страшно боится опоздать и причинить неудобства. Савелий деликатный и мягкий человек, кабинетная крыса, как называет его капитан Коля Астахов, начитавшаяся «бабских» книжек… крыса, в смысле. Он редактор местного издательства «Ар-нуво», причем в отделе дамской литературы. Его хлеб – всякие мелодрамы, детективы, любовь и все такое. Капитан Астахов, человек прямолинейный, военный, как-то заметил, что эту лабуду он не стал бы читать даже в одиночной камере. Правильно сказал, не для него сочиняется.

Да, так о чем мы? О Савелии. Приходит, значит, он первым, садится за «отрядный» столик и, волнуясь, не сводит взгляда с входной двери, полный опасений, как бы с ними не случилось чего. Они – друзья Савелия: упомянутый выше бравый капитан Коля Астахов и профессор философии Федор Алексеев. А их «точка» сбора – культовый бар «Тутси», местная достопримечательность, а также излюбленное место всей троицы. Бар «Тутси» и хозяин его, добрый старый Митрич с длинными седыми усами, похожий на моржа или снулого сома – вечно за стойкой бара, с полотенцем через плечо. Кто в городе не знает Митрича и его бара! Плавает себе неторопливо за стойкой на фоне разноцветных бутылок, над головой мигает и бормочет плазма, полумрак, уют, посетители – свои люди. А по воскресеньям – песни под гитару в исполнении приятной девушки. Не визгливая попса-однодневка, а старинные романсы, которые будят в человеке ностальгию по чему-то, что то ли было, то ли не было, и вызывают желание помириться с подлючим соседом с дрелью или обнять весь мир.

Каждый год двенадцатого декабря вся троица собирается отметить день рождения Савелия. Савелий – Стрелец по гороскопу… как ни странно. Не боец он, и не стрелец. Но день рождения не выбирают. Родился, и никуда не денешься. Согласно остроумному плану капитана Астахова, время сходки Савелию сообщили с получасовой разницей, чтобы собраться самим, обсудить подарок и тосты и встретить Савелия уже во всеоружии – за накрытым столом. Савелий, конечно, испугается, что опоздал, схватится за сердце, а они ему: сюрприз! Хэппи бездэй ту ю, как говорят.

Федор Алексеев пришел первым. Сбросил на руки шустрому мальчонке шикарный белый плащ до пят, шляпу положил на стул рядом с собой, не доверив гардеробной. Шляпа Федора Алексеева! Кто не знает его большой черной широкополой шляпы? Федоровы учни прекрасно знают – однажды они надели ее на Коперника, чей бюст стоит в вестибюле университета, наделали фоток и выложили в Интернет. Дня три универ гудел в полном отпаде, на Федора бегали смотреть «чужие» студенты, завидуя до зеленых соплей – он фигура популярная. Красавец, гусар, умница… а чувство юмора? Так отбреет, не обрадуешься. Но всегда можно договориться – гуманист и либерал. Великий детектив, между прочим, опера против него слепые котята, что запечатлено в легендах, анналах, анекдотах и фейковых интервью. Придворный летописец Леня Лаптев собаку съел на освещении жития любимого препода, донося до аудитории душераздирающие истории про повязанных им убийц, маньяков и разбойников. А драки! Да, да, они также в программе, куда ж без хорошей зубодробительной драки! Бывает, приходит профессор Федор Алексеев на занятия в черных очках, и все понимают: была операция по задержанию ООПа – особо опасно преступника. Разумеется, имеют место всякие сопутствующие мелочи: засада, перестрелка, погоня… А кто выследил, вычислил и задержал? То-то. И разумеется, драка – это святое! Боевые раны, синяк под глазом, разбитые косточки рук, что добавляет мужественные штрихи к портрету философа. Кстати, как доказал экспериментально некий американский ученый, повреждения будут сильнее, если бить не открытой рукой, а кулаком. То есть эволюционные преобразования человеческой руки и хомо сапиенса в целом совершались из необходимости всё время драться. А вот обезьяна, например, не умеет сложить руку в кулак, и результат, как говорится, налицо.