Мститель. Лето надежд - Валерий Шмаев

В тот момент я мало чем отличался от «Лето» с «Багги». Единственное, чего на мне тогда не было, так это каски, но бандана и разрисованная разноцветными полосами мрачная рожа дружелюбия мне не добавляли. Свою каску мне пришлось на болоте оставить – тащить было лениво, загрузился я у старого друга моего отца так, что до болота едва дополз, а вот двужильные командиры разведгрупп даже штурмовые щиты до острова на болоте дотащили.

При этом «Лето» разжился штурмовым щитом «Вант-ВМ» весом всего в двадцать четыре килограмма, а вот трехжильный «Багги» где-то оторвал шестой «забор» в полной комплектации. Впрочем, понятно, где – явно Малышев Александр Иванович посодействовал. Такие щиты пока только спецназ ФСБ использует.

Хорошо, что любопытных от нас отгонять не пришлось. В нашем времени даже на хорошо охраняемый объект может пролезть пронырливый журналюга или салабонистый пацан со смартфоном.

Здесь таким «просто любопытным» без долгих разговоров пулю выписывают – во внешнем оцеплении волкодавы стояли. Эти ребята не одну прифронтовую зачистку прошли – это по их повадкам да движениям было видно.

Плененных «Егерем» немцев из самолета мы выпускали только в туалет, построенный мастерами в самые первые минуты после приземления. Нас же никуда не отпускали, а естественные надобности у более чем тридцати человек никуда после приземления не делись.

Пехотные лопаты были у всех бойцов «Егеря», даже у девчонок. Быстренько выкопали пяток ям – гадить с немцами никто не захотел, а девчонкам сделали персональный. Срубили десяток березок на опушке – ходили туда всемером как на боевую операцию, но подполковнику СМЕРШ Гогридзе хватило одного унижения, и больше дурить он не пробовал. Да занавесили все это полевое строение немецкими парашютами, запасенными на аэродроме под Ригой.

Немцам и раненым чуть позже поставили большие армейские палатки, но долго на аэродроме мы не просидели. Уже к концу следующего дня за всеми нами прилетели самолеты.

* * *

Мое участие в этой войне началось с заключенных, а точнее, с самого первого нашего разговора с Верховным[3]. Пришли мы к Сталину всем составом иномирцев, включая девочку Веру, через четыре дня после прилета в Москву. Наверное, это было простое любопытство Сталина, уже несколько раз общавшегося с Малышевым, – слишком революционными оказались наши предложения. Скорее всего, Верховному необходимо было глянуть в глаза людям, предлагающим все это. Составить, так сказать, собственное впечатление об этих прожектористах.

Пришли мы все при полном параде. Парадную форму, разумеется, никто с собой не притащил, не на парад собирались, а на войну, но награды на «горки»[4] нацепили все. Сговорились предварительно, конечно же. И после разговора с Верховным так и не снимали.

Разговор сразу зашел о наградах – больно «Мужик»[5] на царский орден смахивает. Тут Степаныч и выдал, что если возвращаться к истокам и вводить ордена Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского, то надо возвращать статус «Георгия» и приравнивать его к «Славе»[6]. К тому же орденом Славы в нашей стране после войны никого не награждали, а «Георгий» до революции был действительно народной общевойсковой наградой – этим орденом награждали и солдат, и унтер-офицеров, и офицеров, и даже генералов с адмиралами.

Память об ордене Святого Георгия даже в нашем веке сохранилась – его давали за исключительную храбрость на поле боя. К началу Великой Отечественной георгиевских кавалеров осталось не так уж и много, но уважение среди старшего поколения они вызывают нешуточное. Тот же Буденный Семен Михайлович, к примеру, – полный кавалер Георгиевского креста. Ему все степени не за печатание строевого шага на плацу выдали, а за действительную, исключительную храбрость, проявленную им в Первой мировой войне.

Государству-то, по большому счету, все равно, а старшему поколению в радость. Так и появились в конце сорок третьего года в общем количестве новых наград ордена Святого Георгия и Мужества, приравненные к статусу солдатско-офицерских орденов. Снимать никто из нас своих «Мужиков» не захотел, а были они у всех, кроме старшего «Мишика», в быту Дронникова Михаила Алексеевича, и «Малыша» – его только «Отвагой» в свое время отметили.

Причем обеими наградами награждала за заслуги перед Отечеством Русская православная церковь, и в народе ценились они как бы не выше наград государственных, так как давались обычно либо посмертно, либо по представлению служителей церкви, которых в дивизиях даже к концу войны можно было пересчитать по пальо́цам.

Сталин пошел на это как-то легко. Ему с самого начала понравились само название боевого ордена Мужества и его внешний вид. К тому же церковь по-быстрому подсуетилась – агитировать за вечную жизнь священники не пытались, а словом помогали здорово, да и в госпиталях, особенно во фронтовых, святые отцы оказались очень востребованы. Малышев, переговорив с патриархом, достаточно быстро нашел с ним общий язык, и финансирование первых двух десантных бригад нашего управления почти полностью взяла на себя Русская православная церковь.

Кстати, первыми кавалерами ордена Святого Георгия, а впоследствии и первыми полными кавалерами этого ордена стали командиры тех самых первых десантных бригад нашего управления – «Багги» с «Лето». Но это только потому, что в их подразделениях священники служили вместе с замполитами, а в основном с врачами и санинструкторами, принося пользу в десантах как бы не больше тех самых замполитов.

Мы все прекрасно понимали, что наше появление не уменьшит сроки окончания войны. Ни победа над фашистской Германией, ни победа над Японией из-за нашего появления в этом мире существенно не приблизится.

Чудес просто не бывает. Законы войны неизменны, возможности промышленности небезграничны, а те знания, что мы притащили с собой, использовать можно было лишь эпизодически – то есть только при проведении конкретных войсковых операций.

Единственное, что мы могли сделать, это уменьшить потери и изменить сам ход боевых действий. Равно как и приблизить сроки ввода новой техники, различных типов боеприпасов, лекарств и промышленных инструментов и дополнительного оборудования, но все это, к сожалению, не мгновенно. В конце концов, мы не маги-волшебники, а просто-напросто люди. Да, вооруженные новыми знаниями и некоторыми неизвестными здесь умениями и технологиями, но только люди и никак иначе.

В кармане ядерную боеголовку мы не принесли, хотя знания создания атомной и водородной бомбы и постройки ядерного реактора мы доставили. Ученым этого мира будет намного легче, а всей стране в целом значительно тяжелее. Капитан Егоров на год раньше доставил свои знания, а толку – чуть. Пшик. Первые «РПГ» только к Курской дуге на фронте появились. Да пистолеты-пулеметы Судаева в производство пошли, но их и без знаний Егорова производили.