Сплошная лебедянь! - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Будет, но скромная и изысканная. Без всякой этой пошлости, без конкурсов, тамады…
– Надеюсь, я получу приглашение?
– Считай, уже получила!
– Ну что ж, Динка, поздравляю. Из вас получится здорово эффектная пара. А свадебное платье?
– Красное, максимально экстравагантное…
– Шикарно! А Верещагин в курсе?
– Нет пока. Вот подадим заявление, тогда и обсудим.
* * *
Яся, конечно, не ждала, что мать встретит ее восторженно, но чтобы так…
Открыв дверь, она замерла.
– В чем дело? Откуда ты?
– Мама, я ушла от Вилли.
– И что? Приперлась сразу ко мне?
– Мама!
– Что мама? У меня, между прочим, своя личная жизнь. А ты рвалась замуж за иностранца…
– Я не рвалась за иностранца, я просто любила его…
– А теперь разлюбила?
– Мама, может, ты впустишь меня в квартиру?
– Заходи. Сегодня можешь переночевать, а завтра будь добра найти себе жилье. На меня не рассчитывай! На что и где ты собираешься жить? Это что, все твои вещи?
Яся так устала, что только кивнула. Господи, как я могла даже подумать, что она изменилась? Я всегда ей мешала… В конце концов ей нет еще пятидесяти, выглядит она, по-моему, лучше меня… Ага, а вот и мужские тапочки стоят. Кто бы сомневался… Но все равно к горлу подступил комок.
– Если ты голодна, можешь сварить себе кашу. Я после пяти не ем и вообще у меня строгая диета!
– А мужика своего ты не кормишь?
– Это тебя вообще не касается. Хорошо, что у тебя нет детей. И все же, что ты собираешься делать?
– А вот это, мама, уже тебя не касается. Я думала, ты пока пустишь меня…
– Нет. Не пущу.
– Ты вышла замуж?
– Представь себе.
– И даже не сочла нужным поставить меня в известность?
– А зачем? Тебе же до меня нет дела.
– Но я…
– Ты хочешь сказать, что имеешь право на долю в квартире?
– Не бойся, судиться с тобой я не стану. И завтра с утра уйду. Но ты превзошла даже самое себя. Я все-таки не ожидала, что ты выкинешь меня на улицу.
– Не драматизируй!
Она вышла из кухни, где Яся поставила на плиту кастрюльку с гречневой крупой. Интересно, она хотя бы даст мне кусочек масла?
Мать вернулась с конвертом в руках.
– Вот тут деньги, на первое время. Пока устроишься. Тут пятьдесят тысяч.
– Спасибо. Как только заработаю, верну.
– Можешь пока не спешить. У меня сейчас всякие процедуры, это займет полтора часа, а ты пока поешь и ложись спать. Я положила белье в маленькой комнате. Пока!
– Извини, у тебя есть кусочек масла?
– Ты ешь сливочное масло? Нет, я его не держу. Вот, есть оливковое.
– Терпеть не могу! Может, молоко есть?
– Да. Вот, возьми! Посуду потом поставь в посудомойку! Спокойной ночи.
Господи помилуй, от какого монстра я родилась? Она и раньше была жесткой, неласковой, холодной, но чтобы так зачерстветь…
Однако Яся была голодна, и с наслаждением съела большую тарелку каши с молоком. А внутри как-то застыла. И вдруг вспомнила о старой подруге, Варьке Захарчук. И тут же набрала ее номер.
– Яська! – закричала та. – Ты что, в Москве?
– В Москве!
– Вот здорово! Надолго?
– Да похоже навсегда.
– Ушла от своего Вилли?
– Ушла. Варь, скажи, ты сможешь принять меня на несколько дней?
– Да с восторгом!
– Меня матушка практически выставила на улицу.
– Да ты что? А где ты сейчас? – всполошилась Варька.
– До утра у нее. А утром…
– Слушай, закажи такси и приезжай прямо сейчас! Или у тебя денег нет? Ничего, я заплачу!
– Нет, деньги есть. И она мне сплюнула пятьдесят тысяч. Ох, Варька, и вправду… Мне так тут тошно…
– Все. Собирайся и приезжай!
Мысль о том, что она скоро увидит Варьку, добрую, теплую, безмерно ее обрадовала. И она решила не заказывать такси. Выйду и поймаю, чтобы лишней минуты не провести в этой квартире. Слез не было.
Она поставила посуду в посудомойку и, не прощаясь, ушла. Такие матери тоже бывают.
– Яська! – завопила Варя, открыв дверь. – Яська, как же я рада!
Она заключила подругу в объятия, теплые, искренние… Как хорошо, хоть кто-то рад ей…
– Ты голодная?
– Нет, я поела у нее.
– Чему ты, собственно, удивляешься? Для меня твоя мать всегда была каким-то… айсбергом… от нее веяло могильным холодом. Тем самым айсбергом, о который разбился «Титаник»… Но чайку-то выпьешь? Можно было бы чего покрепче, но мне завтра на работу. Идем, покажу тебе твою комнату…
Варька жила в большой трехкомнатной квартире, оставшейся ей от родителей. А муж ее два года назад умер от инфаркта. Ему было всего тридцать восемь лет.
– Знаешь, Яська, ты живи у меня сколько хочешь. Мне же лучше… не так грустно. Давай, развесь свои вещи, переодевайся и приходи на кухню. Чай будем пить. С вишневым вареньем! Сама варила!
– Ну, рассказывай, почему вдруг решила бросить своего?
– Сама не знаю. Просто вдруг все стало тошно… Не прижилась я там по-настоящему.
– Но у тебя же нет языковых проблем?
– Языковых нет, но есть… ментальные…
– То есть?
– Знаешь, как это ни смешно, но Вилли в последнее время стал частенько попрекать меня моим русским происхождением. Так глупо… Раньше мы с ним как-то и думали и поступали одинаково. Мы понимали друг дружку…
– А может у него завелась другая?
– Может и завелась, но я ничего не замечала. Словом, что-то разладилось… И еще… Недалеко от нашего городишки обосновались мигранты… и как это ни дико, в этом он тоже обвинял меня…
– Да ты что? А ты-то тут при чем?
– Ну, они ж там многие думают, что во всем виновата Россия.
– А ты как представитель России?
– Ну да. Конечно, эти мигранты и вправду кошмарная проблема…
– Кто бы спорил, но ты уж точно не виновата, – грустно рассмеялась Варя. – Я только никогда не замечала, что твой Вилли дурак.
– Да раньше вроде не был… Но, видимо, его представление о миропорядке нарушилось, а кого в этом обвинишь? Русскую жену. Один раз он даже ударил меня. Позавчера. И вот я тут. Все. Сыта по горло Европой.
