Неспящий Мадрид - Грегуар Поле

Ее сердце начинает биться чаще: теперь она думает о своем брате, который меньше чем через час, нацепив шпагу, одетый в камзол из тафты, с фетровой шляпой в руке и с болью в ногах от неудобных сапог, которые он так и не решился попросить заменить или подогнать по ноге, сделает первые одиннадцать шагов, ритмичных, точнехонько отмеренных и многократно отрепетированных, по подмосткам из крашеного дерева, в декорации ночного города, в движущемся круге света, искусно направляемом из райка. Она знает, что этот свет ему мешает, слепит глаза и не дает сосредоточиться и поверить в себя, а ведь это просто необходимо, чтобы выйти на сцену и взять первые ноты, от которых зависит все. Две тысячи, три тысячи глаз сколько зрителей вмещает Опера? — устремленные на него и символически сконцентрированные в этом ужасном круге, в этом луче, сжигающем цель и превращающем бесчисленный ареопаг партера, лож и балконов в беспощадную мощь ПВО.

Она выдвигает ящичек, о который стукаются ее колени всякий раз, когда она поворачивается на высоком рабочем стуле, и достает оттуда телефон. Набирает короткое сообщение, и наманикюренный, отливающий перламутром ноготок с необыкновенной точностью профессиональной машинистки порхает по светящимся кнопкам. Он просил его не беспокоить, но если и вправду этого не хочет, то отключил свой телефон. Еще не время, однако охранники уже натянули толстые бордовые шнуры, закрывающие проход. Она послала сообщение, самое короткое и нейтральное, какое только могла, чтобы не раздражать его. Поворот ключа, код из шести цифр, долгое нажатие зеленой кнопки — и касса распечатывает итог. Летисия, как обычно, складывает наличность в конверт и убирает его в выдвижной ящик — все, как всегда. Прежде чем выключить компьютер, она проверяет свою почту — новых сообщений нет, — встает, поправляет красную юбку, задвигает стул под конторку, идет к гардеробной, на ходу прощаясь с охранниками, слышит в ответ привычный сальный комментарий того, что потолще, Хулио Корнеро, с его дежурным смешком, которого — а Летисии это и в голову не приходит — так и распирает от безнадежного желания быть приятным, милым и обворожительным. Летисия меняет форменный костюм на городскую одежду, надевает жемчужное с золотом ожерелье, остроносые туфельки, прибавляющие ей росту до метра девяноста, и, привычно держась за гибкие ручки своей сумочки, уходит из Королевского дворца через мощеный двор, мимо арок, где в сумерках уже засияли огни — дело рук человеческих, мимо каменных столбиков, соединенных тяжелыми цепями, через которые она перешагивает, мимо монументальных решетчатых ворот, где ее, как и каждый вечер, приветствуют полицейские, на тротуар, к длинной стоянке, отведенной для служащих дворца, где сегодня утром она с таким трудом нашла место и где теперь, вечером, ее синяя машина стоит почти в одиночестве, блестящая, печальная, точно сошедшая с рекламы.

Опустив руку в сумочку, Летисия нажимает кнопку пульта дистанционного управления, и, хоть она еще далеко, дверцы отпираются, и шесть оранжевых огоньков загораются на долгую секунду.

Он, испугавшись, разбивает стекло, сует конверт в карман на спинке водительского сиденья, прыгает в седло, жмет на газ и уносится, с погашенными фарами, по булыжной мостовой.

Летисия видит промчавшийся мопед и водителя в шлеме, не понимая толком, в чем дело, но тревога заставляет ее ускорить шаг, припустить рысцой, а потом и бегом к машине. Подвернув ногу, она едва успевает ухватиться за капот. Она потеряла туфлю, бежит, прихрамывая, обнаруживает на булыжниках и в машине на заднем сиденье россыпь осколков стекла. Выругавшись, Летисия оборачивается, видит исчезающий вдали мопед, а потом, странное дело, затишье, пустота, ни одной машины на улице, никого поблизости. Она не помнит, что могла оставить на заднем сиденье. Что это — обычное хулиганство? Растерянная, она мечется в своем бежевом плаще, ищет туфлю, морщится от боли в вывихнутой лодыжке и чувствует, как из груди поднимается нервное рыдание. Движение возобновилось, прямо на нее наплывают фары, и, увидев совсем рядом еле ползущее такси, она поднимает руку. Такси тормозит.

— Ну, сеньорита, что с вами случилось? Украли что-то?

— Не знаю, я ничего не оставляла на сиденье, я никогда ничего не оставляю…

— Вот хулиганье! Бьют просто так, лишь бы напакостить. Механик-то у вас есть?

— Да.

— Вот и ладно. Ну же, успокойтесь и ступайте домой. Завтра все почините.

Но Летисия тупо повторяет: «Надо же что-то делать». Шофер выходит из такси, помогает ей надеть туфлю, она опирается на него, плачет, уткнувшись в плечо, как к мужу припала.

— Такое часто случается, сеньорита. Но раз вы ничего не оставляли на сиденье…

— Нет, я ничего…

— Не делайте из этого трагедии, сеньорита, никто ведь не умер.

Проезжает полицейская машина. Летисия, утопившая маленького таксиста в своей буйной шевелюре, разжимает нервное объятие, выбегает на мостовую и машет рукой. Два полицейских тормозят и выходят из машины. Шофер берет объяснения на себя:

— Сеньорите разбили стекло, она немного в шоке.

— Надо заявить в участок.

— Я ей так и сказал.

— Ну, сеньорита, что с вами случилось?

— Это было на моих глазах, но все произошло слишком быстро, я видела, как он уезжал…

— Вы его видели? Как он выглядел?

— Я не знаю, он был в шлеме.

— На мотоцикле?

— Да.

— А что у вас украли?

— Ничего, это просто хулиганство.

— Позвольте нам делать нашу работу, будьте добры. Что у вас украли, сеньорита?

— Да ничего, правда, я никогда ничего не оставляю…

— Ну хорошо, вы дадите показания в участке, здесь больше делать нечего.

— Но я видела, как он уехал, на мопеде, вон туда…

Хосуа Бедельман, сцепив руки за спиной, рассеянно смотрит на белые огни подъезжающих машин и красные — удаляющихся. Но вот он обернулся и подходит к своему подчиненному, который стоит с шофером и молодой потерпевшей. Наклоняется, через разбитое окно окидывает быстрым взглядом сиденье и теперь обращается к Летисии:

— Там ничего не было, ничего, что можно украсть, вы уверены?

— Совершенно уверена. У меня однажды украли свитер, всего-навсего свитер, и с тех пор я ничего не оставляю, никогда.

Хосуа, по-прежнему спокойно держа руки за спиной, разрешает таксисту уехать — разрешение полицейского, не допускающее возражений. Шофер спешит повиноваться, и такси исчезает в потоке машин.

Хосуа продолжает:

— Как вас зовут, сеньорита?

— Летисия Ромеро Батель.

— Каталонка?

— Да. Но я живу здесь.

— Чем занимаетесь?

— Работаю в Королевском дворце, билетершей.

— В Королевском дворце, наверно, хорошо платят, если можно позволить себе такой крутой «гольф».