Немая и Туз - Милана Шторм

В глазах рябило, в голове будто взрывались фейерверки, а очередной нож в животе, кажется, порезал печень.

Сползая по стене вниз, Сиэлла подумала, что точно знает, как больно было жертвам Туза…

Сколько она так просидела? Время остановилось или текло как обычно? А что, если прошла целая вечность? И эта вечность была для Сиэллы болью. Сначала резкой, а потом – тягучей, словно кто-то разбередил незажившую рану.

Вспышки сменились темной пеленой, и в один прекрасный момент Силь обнаружила, что лежит на полу.

Как она может встречаться с Нейтаном Тинклером в таком состоянии? Но Силь понимала – отец вынесет ее на руках, если понадобится. Упрямство сыграло с ней злую шутку.

Кое-как поднявшись, Сиэлла отряхнула платье и снова прислонилась к стене. Боль в животе немного стихла, затаилась, чтобы ударить в самый неожиданный момент. Она сама виновата. Сейчас, когда ей нужны все силы, их просто неоткуда взять!

Идиотка, вот кто она.

Не помня себя и не понимая, зачем она это делает, Силь подошла к платяному шкафу, выдвинула один из ящиков и вытащила перчатки. Длинные, они закрывали всю ее кожу до самых рукавов платья.

Выполненные из белоснежного бархата, они не подходили под ее наряд совершенно, но Сиэлла почему-то решила, что с ними ей будет лучше.

Так он к ней не прикоснется.

Хотя бы сегодня.

Стоило ей натянуть перчатки, как в дверь постучали.

– Сиэлла! Ты здесь? – Голос отца. Он был очень зол, Силь слышала это даже через дверь.

Почему он злится? Он же не хотел, чтобы она встречала Нейтана Тинклера вместе с ним? Или хотел? Силь не могла вспомнить. Она смотрела на свои белоснежные перчатки и понимала, что в ее голове не осталось ни одной связной мысли.

Она медленно, будто идя на заклание, подошла к двери и открыла ее.

Отец действительно был зол.

– Почему ты не спустилась? – сердито спросил он. – Я же…

– Папа… мне очень плохо… – В желудок снова воткнулся нож, и Силь, не притворяясь, застонала и схватилась за живот. – Пожалуйста…

– Не обсуждается, – отрезал отец. – Я предупреждал. И хватит делать вид, что тебе плохо! Я и не думал, что ты такая лгунья!

Но ей действительно плохо!

Зря она в прошлый раз притворялась… Теперь отец ей просто не поверит.

– Помоги мне… – Она протянула ему руку. – Просто отведи. Я… – Боль в животе становилась все сильней. – Я волнуюсь.

Отец предложил ей локоть и повел вниз, в гостиную.

Он все-таки ей не поверил: несмотря на застилающую глаза боль, Сиэлла видела, как он сердит. Может быть, он сердит не на нее? Может, что-то случилось и ее жених его больше не устраивает?

Вряд ли. Иначе бы ее не вели на эту встречу.

Перед дверью гостиной отец остановился.

– Я хочу, чтобы ты меня не опозорила, дочь. Я оставлю вас на несколько минут. Совсем ненадолго. Пожалуйста, будь с ним любезна. Он все-таки приближен к верхушке нашего города!

Силь судорожно кивнула. Она не знала, как ей трактовать слова отца. С одной стороны, он просто просил, а не приказывал… с другой – неужели он не видит, что Нейтан Тинклер всего лишь игрок, лишенный наследства? Неужели он забыл, что мэр предпочитает не вспоминать, что у него есть младший брат?

Нет, Нейтан не приближен к верхушке. Он, скорее, достиг самого дна. И хочет утащить ее вслед.

– Я постараюсь, – почти беззвучно прошептала Силь, приказала себе не замечать боли и толкнула дверь.

Чем быстрее они начнут, тем быстрее все это закончится.

Нейтан Тинклер стоял спиной к широкому витражному окну, и свет лился на него… сквозь него, заставив Сиэллу прищуриться. Разглядеть можно было только его силуэт, и она решила, что так даже лучше. Есть повод отвести взгляд, опустить глаза в пол и не смотреть. Не видеть тьмы, которая опускается на нее, когда она видит его черные глаза.

Она нехотя закрыла дверь, слыша, как удаляются отцовские шаги, и повернулась к будущему мужу. Нет. Будущему жениху, завтра они только объявят о помолвке.

У нее еще есть время побыть… свободной?

Она повернулась к Нейтану и слегка склонила голову.

– Добрый день, господин Тинклер. Искренне рада… вас видеть. – В желудок опять вонзился нож, и она закусила губу, чтобы не застонать.

Нет, перед ним она не будет слабой. Не будет. Она справится.

– Вы бледны, – раздался его голос. Резкий, скрежещущий, словно сталь по стеклу.

Сиэлла почувствовала, как ее берет злость. Он даже не поздоровался с ней! Воистину, этот человек не ведает о приличиях! Неудивительно, что в высшем обществе его принимают только из-за того, что он – брат мэра.

– Это… пудра.

О чем ей с ним говорить? О чем можно вести разговор с силуэтом? Неужели он не понимает, что ей неудобно на него смотреть?

Будто услышав ее мысли, Тинклер отошел от окна и приблизился к ней. Теперь она могла его видеть, и это тоже было плохо. Теперь тьма его глаз разливалась по комнате, заставляя Сиэллу дрожать.

Она поспешно опустила взгляд в пол. Тинклер встал в шаге от нее, и теперь она чувствовала его запах. Терпкий одеколон, кофе и… кровь. Да, она чувствовала запах ржавчины, отчего к ее горлу подкатил комок тошноты. Мысль о том, что Нейтан Тинклер может оказаться тем самым Тузом, перестала ей нравиться. Ей же предстоит стать его женой!

Женой.

От этой мысли ее затрясло еще сильнее.

– Тебе холодно? Ты дрожишь… – Он взял ее руку и поднес к губам, заставив порадоваться, что на ней перчатки. Она не представляла, что бы с ней сейчас было, если бы он коснулся ее кожи.

Комок поднимался все выше, и Сиэлла сглотнула горечь.

– Все… все хорошо, господин Тинклер.

Она не может. Не может она быть с ним любезной!

Он отпустил ее руку и будто бы немного отодвинулся. Запах одеколона, кофе и ржавчины заполнил ее ноздри и не давал покоя.

– Тебе нужно привыкнуть к моему имени. Меня зовут Нейтан. Завтра ты станешь моей невестой, не забыла?

Как она может об этом забыть? Не поднимая глаз, она раскрыла ладонь и повернула тыльной стороной, смотря на то место, где только что были его губы. Белоснежная перчатка показалась ей измазанной, грязной. Или это обман зрения?

Боль снова стала всем, чем была Сиэлла, и она услышала, как в ушах стрекочут тысячи сверчков.

Нет! Нет, она не упадет в обморок! Он же тогда… он же сможет прикоснуться к ее коже! И она не будет этого помнить. Она не узнает, что он делал!

Нет. Нет.

Чтобы хоть как-то справиться с дурнотой, она подняла голову и столкнулась с ним взглядом. Теперь она могла видеть его очень хорошо. И не видеть одновременно – все ее существо заполнила тьма, вытекающая из его глаз.