Лазурный берег - Андрей Кивинов

— Может, его на якорь и в воду?

— И окажется, что он тоже Ихтиандр, — мрачно пошутил Серов. — Банда киллеров-ихтиандров.

— А кашалота у меня не было-о-о, — мечтательно тянул Перес, не обратив внимания на подзатыльник. — Он бы в ванну не поместился.

Амплитуда и скорость раскачиваний вдруг резко увеличились, и Лысяк запел:

— Он бы-ы в ванну не по-о-мести-ился-я…

В каюте появился Троицкий. Тяжело посмотрел на распластанного в кресле клиента.

— Поет, значит?.. Дайте-ка я с ним потолкую. У меня после этого прованского корня прилив сил.

— Что, с вечера прет? — удивился Николай. — Или вы уже сегодня…

— Какое сегодня… Вчерашний еще тащит. Словно двадцать лет скинул… — Троицкий взял Лысяка за гладкий подбородок. — Кто, сволочь, гексоген привез? Кто этот Армен? Где его найти?

— А я вас знаю… — губы Переса расплылись в улыбке. — Вы Троицкий. Известный русский бандит.

— Что?! — поперхнулся Троицкий.

«Известный русский бандит» — круто!.. Стоило огород городить: церкви строить, фильм продюсировать…

— Ага, узнал, — обрадовался Николай. — Говорю же, прикидывается.

Очередной подзатыльник Лысяку отвесил Серов:

— Давай про Хомяка вспоминай!

— А хомяк сдох… — хихикнул Анри.

— Ну ладно, сучара, — резюмировал Троицкий, закатывая рукава рубашки, — я тебя за язык не тянул…

Дима ждал результатов допроса на палубе. Кто-то должен был следить за обстановкой в заливе. Диме тоже очень хотелось принять участие. Он бы этому Лысяку — раз так правой снизу в челюсть, а с другой стороны тут — бац ладонью по уху, а потом бы еще раз — бац в челюсть…

Долго они что-то возятся, а результата нет.

Рекламный дирижабль над заливом сегодня выглядел скромно и гордо: ослепительно белым. Без малейшего текста и флажков. Плавал среди облаков таким же клубящимся облаком, только волнующе правильной формы.

Нынче ожидали премьеру фильма «Снег», про который не было известно ничего, кроме названия.

У берега взревела сирена, и катер с синей мигалкой и надписью «Полиция» появился на глади залива. Дима схватил бинокль: копов на катере — как семян в огурце. И направление он выбрал ровно на яхту «Мрия»…

Дима рванул в каюту, где Троицкий только-только собрался сделать Лысяку по-настоящему больно:

— Демьяныч, там менты французские. На катере! Сто пудов — к нам. Толпа целая…

— Черт… — плюнул Троицкий. Как глупо-то все. — Эй, спрячьте этого.

Он оглядел себя в зеркале, поправил ворот рубашки и по-хозяйски шагнул на палубу. Полицейские уже поднимались по трапу. Троицкий сделал сигнал Диме, который бросился было навстречу гостям, чтобы тот не вмешивался. Встретил их с решительным спокойным лицом:

— Господа, что, вашу мать, происходит?! Это частная собственность! Я — Михаил Троицкий, официальный гость фестиваля! У вас могут быть проблемы.

Комиссар сдержался и сухо ответил:

— Господин Троицкий, это у вас могут быть проблемы. Вы подозреваетесь в захвате офицера полиции. — Он повернулся к подчиненным: — Осмотрите яхту.

На лбу Троицкого выступили капли пота. Логические цепочки еще не замкнулись в его умной голове, но в общих чертах он уже понял, что произошло.

Значит, правда полицейский.

Надо было не прятать, а утопить. Как бы доказали, что его отсюда сбросили? Эх…

Рулон брезента, в который завернули Лысяка, нашли через две минуты. Увидев своего коллегу спеленутым и с кляпом во рту, полицейские мрачно повернулись к стоявшим рядом Диме и Николаю.

— А это… — натянуто улыбнулся Николай. — Это шкипер наш. Перебрал немножко… Сами понимаете.

Продолжая улыбаться, он щелкнул себя по горлу, подмигнул полицейским и добавил на ломаном русском:

— Водка-селиодка!

Две увесистых затрещины Николай с Димой получили одновременно. Французы взметнули руки синхронно, словно в танцевальном кружке.

Когда его грузили в катер, Троицкий для порядку шумел:

— Беспредел!.. Я — Троицкий! Гость фестиваля! Гражданин России. Меня хотели убить! Вы за это ответите!..

И сам чувствовал, как неубедительно звучат его угрозы. Стало стыдно. Умолк. Смотрел, как уменьшается в размере покачивающаяся на волнах «Мрия». Когда он теперь увидит в следующий раз свою красавицу-яхту?..

На парус села чайка. Бессмысленно повертела клювом. Чайке наплевать, что станет с яхтой. Затони она сейчас, чайка равнодушно проводит ее в пучину и полетит дальше…

На окраине Канн Плахов набрел на небольшой рыночек, где торговала семенами пожилая арабка. Покупателей, впрочем, не было, и арабка громко тараторила по-своему с более молодой соплеменницей.

Укутанные в черные платки, обе они были похожи на больших нахохленных птиц.

Плахов попытался обратиться по-английски — арабки не поняли и знаками предложили самому порыться в лотке. Игорь присел на корточки, стал перебирать пакетики. С одной стороны, удобно: на каждом пакетике нарисовано то, что в результате из семян вырастет. Наглядная картинка. С другой стороны, поди пойми без опыта, что именно нарисовано. Как выглядит та же валериана, которую нашел в основе питерского бальзама Жора Любимов? Или корень петрушки?.. Кому-то, может быть, и известно, но Игорю — точно нет.

Одно растение показалось, впрочем, знакомым. Кажется, это был хрен. Что ж, это был не самый плохой вариант.

— Хрен? — зачем-то спросил Плахов у арабки, понимая, что она его не поймет.

Та рассеянно кивнула, не прерывая разговора.

Плахов взял пару пакетиков, а мобильный телефон Троицкого аккуратно засунул в глубь лотка.

Операция завершена — больше спецсвязь не понадобится.

Больше всего снега было разложено на площади в старом городе. И фонтан был задрапирован в белоснежную ткань. «Деда Мороза не хватает, — подумал Игорь. — Что же, надо найти Рогова, порадовать семенами…» Подумав, Плахов оторвал от пакетиков этикетку с изображением хрена.

Подтверждая свою мысль, что Канны — большая деревня, Рогов на пару с Вазгеном тотчас появился из дверей парфюмерного магазина.

В руке он держал флакончик духов. Еще раз открыл, понюхал. Обеспокоенно повернулся к Вазгену:

— А это точно Франция? — Заметил Плахова: — Глянь, духи дорогие жене купил, думаю — а не подстава?

— Вах, зачем подстава, да! — возмутился Вазген. — Честь фирмы, лицо города, центральная площадь, клянусь Араратом! Если бы во французских магазинах можно было продавать поддельные армянские духи, ты думаешь, Вазген их не продавал бы, нет? Он бы продавал их, да! Вазген не дурак, он все узнавал, но во французском магазине запрещено продавать поддельные армянские духи!