Легендо - Стефани Гарбер

– Что еще тебе о ней известно?

– О твоей сестре или о Парадайз?

– О Парадайз, конечно! Сестру свою я знаю лучше, чем она сама.

Темные глаза Айко вспыхнули знакомым блеском. Со своей заколдованной записной книжкой эта девушка-историограф сама казалась волшебной и достаточно хитрой, чтобы быть Мойрой. Или, может, Айко и есть Легендо – вот было бы замечательно, если бы великий магистр Караваля оказался женщиной!

– Я расскажу все, что знаю, но сначала хочу получить за это плату.

– Даже не надейся умыкнуть хотя бы день моей жизни, – тут же предупредила Телла.

– Вообще-то, ты не в том положении, чтобы торговаться, если хочешь узнать правду о Парадайз. Она исчезла почти восемнадцать лет назад, так что большинство людей ее уже не помнит. Ну а я происхожу из длинной череды рассказчиков.

Телла пожала плечами, как будто это заявление не произвело на нее впечатления, хотя в голове накрепко засела одна-единственная мысль, вытеснившая все прочие: «Восемнадцать лет, восемнадцать лет, восемнадцать лет…»

Почти восемнадцать лет назад поженились ее родители. Телла знала об этом, потому что после того, как мать пропала, она искала информацию, где та жила, прежде чем стала женой губернатора Драньи, но ничего не обнаружила. А все потому, что она пыталась найти женщину по имени Палома, а Палома до прибытия на Трисду была преступницей Парадайз – Потерянным Раем. Итак, Джекс говорил правду об имени ее матери.

От осознания того, что она знала мать только половину своей жизни, Телле всегда было горько, она чувствовала себя ограбленной. Теперь же ей стало казаться, что она вообще никогда ее по-настоящему не знала.

– Бесплатно я тебе больше ничего не скажу, – предупредила Айко. – Если хочешь услышать остальную часть истории, то должна будешь отдать мне кое-что взамен. Не волнуйся, я не стану красть ни единого дня твоей жизни.

– Чего же ты в таком случае хочешь?

Айко склонила голову набок, так что ее длинные черные волосы упали на плечо, и, казалось, глубоко задумалась.

– Караваль – это мир, сотканный из фантазий, и иногда тем из нас, кто всегда живет в нем, становится трудно различать, что реально, а что нет. Большинство ни за что не признается, однако все мы жаждем настоящего. – Она сделала паузу, как будто собиралась добавить что-то еще, но затем, похоже, передумала. – Все, чего я хочу от тебя сегодня, – это получить частичку чего-то реального. Например, какое-то твое воспоминание.

– Выражайся конкретнее! Мне в самом деле интересно узнать о своей матери, но я не хочу благодаря тебе позабыть собственное имя, например.

– О подобном я и не помышляла, – воскликнула Айко, сверкнув своими темными глазами. – Отличная идея, вообще-то. Но я приберегу ее для другого раза. Сегодня вечером я хотела бы получить оставшееся у тебя последнее воспоминание о твоей матери.

Телла отпрянула, инстинктивно резко шагнув назад.

– Нет! Никаких воспоминаний о ней ты от меня не дождешься.

– А ты тогда не дождешься никаких сведений о Потерянном Рае, – в унисон ей ответила Айко.

– Неужели ты не можешь удовольствоваться другим воспоминанием?

– Ты назвала Парадайз своей матерью. Я хочу понять почему.

– Я никогда ее так не называла, – возразила Телла.

– Именно что называла! Ты сказала, что тебе было бы интересно узнать о ней. И поскольку история – это по моей части, в моих силах поведать тебе все, что ты хочешь знать. Так что, либо ты отдашь мне последнее воспоминание о своей матери, либо ищи себе другого знатока.

Телла не была готова отказаться ни от каких воспоминаний о Паломе. Их и так было слишком мало, и потому они ценились на вес золота. Но если, как сказал Армандо, нужно чем-то пожертвовать, то пусть это будет воспоминание о прошлом, которое, возможно, позволит Телле создать будущие воспоминания со своей матерью.

Да и самой ей будет лучше, если она вычеркнет из памяти эту картину. С тех пор как Телла нашла колоду карт в комнате своей матери, они преследовали ее, и она никак не могла отделаться от навязчивого вопроса, что было бы, если бы она никогда не перевернула карту с Принцем Сердец или Девой Смерти. Исчезла бы ее мать, если бы Дева Смерти не предсказала подобное? Могла ли сама Телла влюбиться в кого-нибудь, не выпади ей Принц Сердец?

– Так и быть, – наконец решилась она. – Разрешаю тебе забрать последнее воспоминание, которое у меня осталось о моей матери.

– Великолепно!

Айко скользнула к стоящему в задней части помещения рабочему столу, пожалуй, излишне поспешно, что лишь усилило беспокойство Теллы, и открыла свою заколдованную записную книжку на чистой пергаментной странице.

– Все, что нужно сделать, это положить ладонь на страницу. Некоторым людям этот процесс действительно нравится, поскольку зачастую воспоминания отягощают нас куда больше, чем мы осознаем.

– Даже не пытайся убедить меня, что делаешь мне одолжение.

Телла прижала руку к сморщенной бумаге и почувствовала под ладонью тепло. Похожее ощущение она испытывала всякий раз, когда прикасалась к Араклу, за исключением того, что это тепло распространялось за пределы ее ладони. Оно поднималось вверх по руке к шее, окутывая все ее существо, подобно тающему маслу, и приятно кружило голову.

– Книге нужно получить доступ к твоей памяти, прежде чем она сможет забрать воспоминание, – пояснила Айко, но теперь ее голос звучал издалека, как будто с другого конца очень длинного коридора.

Глаза Теллы закрылись, а когда она открыла их снова, оказалось, что находится в волшебных покоях своей матери на Трисде. Сама Палома сидела на полу напротив нее, более четкая, чем когда-либо в воспоминаниях Теллы.

От нее пахло плюмерией. Телла считала, что давно позабыла этот запах. После исчезновения Паломы по приказу отца эти цветы объявили в его имении под запретом, и Телла не вспоминала о них в течение многих лет. До нынешнего момента. Теперь же ей захотелось обнять мать и раствориться в ее аромате, чтобы никогда больше его не забывать. Но это было всего лишь воспоминание, и Телла не могла изменить его, как бы сильно ни хотела.

Несколькими мгновениями ранее мать заставила маленькую Теллу поклясться, что та никогда больше не прикоснется к Колоде Судьбы. Телла ожидала, что Айко заберет именно это воспоминание, но происходило что-то еще. Те давние события оказались запрятанными так глубоко в памяти, что растворились среди прочих. Она забыла, как мать взяла ее за руки, приподняв крошечные пальчики, чтобы получше рассмотреть перстень с опалом, который Телла только что забрала украдкой.

– А что тут у нас такое? – спросила Палома.

– Я собиралась положить его обратно, – заверила Телла.

– Нет, моя милая, ты должна оставить его у себя и очень-очень беречь.

С этими словами она поцеловала пальцы дочери, как будто скрепляя официальную передачу перстня. Мама всегда запечатывала события поцелуями, а Телла впоследствии совсем позабыла об этом.