Голубой пакет - Георгий Брянцев

— Спасибо, — ответила Юля.

Герц отвесил поклон и направился к выходу, но девушка его остановила:

— Господин Герц!

— Да? — он быстро повернулся.

— У меня к вам необычная просьба.

— Можете просить все, что пожелаете.

— Оставьте мне пистолет… Все-таки я одна и… женщина.

Герц без малейшего колебания опустил руку в задний карман брюк, извлек из него «Вальтер», заменил расстрелянную обойму новой, щелкнул предохранителем и молча подал пистолет Тумановой.

— Прошу, — сказал он коротко.

Девушка, взяв пистолет, ощутила холодок стали. Держа его в руке, она смотрела на гестаповца, а он на нее. Так они стояли несколько мгновений. Потом она взволнованно сказала:

— Еще раз спасибо! Большое спасибо!

Герц опять поклонился и вышел.

Юля долго стояла неподвижно, опустив руки, совершенно сбитая с толку. За всю свою небольшую жизнь она не перенесла столько треволнений, как за эту короткую летнюю ночь. В таком круговороте событий нетрудно потерять голову: какой-то час все изменил. Она уже не в каменном мешке тюрьмы, а здесь, в этом доме, она свободна, ей не угрожает опасность, в руках у нее оружие! Снова жизнь!

Она стояла посреди комнаты и думала.

Если Герц — гестаповец только по положению и должности, а в душе благородный, смелый человек, связанный с подпольной группой Чернопятова и выполняющий его указания, тогда все хорошо. Так хорошо, что и придумать трудно. Ну, а если?… И прежние сомнения вновь овладели ею.

Если Герц не тот, за кого она его принимает? Если, добиваясь цели, поставленной перед ним гестапо, он только мастерски разыгрывает свою роль?

Но в чем же все-таки состоит эта цель? Именно на этот вопрос Туманова ни ранее, ни сейчас не могла найти ответа, как ни старалась. Это было какой-то головоломкой.

Может быть, Герц хочет поразить ее проявленным великодушием и жертвой, ради нее принесенной, усыпить ее бдительность, вызвать на откровенность и выведать то, чего не мог добиться Штауфер угрозами и побоями?

Но это же ерунда! Гестаповцы не настолько глупы, чтобы рассчитывать на успех такой дешевой комбинации.

И тут внезапно ей пришла совершенно новая, очень простая мысль.

Если Герц маскируется, он не станет добиваться ее доверия и расположения. Он не будет выспрашивать ни о чем. Он доведет свою «благородную» роль до конца, отпустит Юлю, куда она захочет, и отойдет в сторонку. Но с этой же минуты она явится предметом неослабной слежки гестапо. За нею поведут неусыпное наблюдение, и ей нельзя будет сделать ни шагу. Это было самое страшное. Она ведь еще не выполнила задания и обязана его выполнить! И если она все же начнет действовать, то может оказаться причиной гибели многих. Следовательно, если Герц — орудие гестапо в его хитрой комбинации, то ей предстоит выдержать немало испытаний. Снова надо идти навстречу неизвестной судьбе. И здесь каждый шаг, каждое движение должны быть взвешены и строго рассчитаны.

Юля вздохнула и как бы очнулась от забытья. Она только теперь оглядела комнату. Первое, что бросилось в глаза, — это громоздкий и неуютный буфет, украшенный вычурной резьбой. Рядом — длинный диван с высокой спинкой, посреди комнаты — круглый стол, покрытый темной бархатной скатертью, шесть полумягких стульев и узкое трюмо в углу. Типичное убранство зажиточной провинциальной квартиры. Обои коричневого цвета с золотистыми виноградными гроздьями придавали комнате мрачноватый вид.

Со стены с большого и единственного портрета на Туманову смотрела сравнительно молодая женщина с неестественной улыбкой. Улыбались одни губы, в то время как лицо и глаза оставались безучастными. Казалось, в глазах застыл какой-то немой вопрос.

Юля подошла к зеркалу и невольно вздрогнула: почти чужое лицо глядело на нее.

Штауфер был прав. Она изменилась до неузнаваемости. Девушка поправила сбившиеся и загрязненные волосы, провела пальцами по впалым и бледным щекам.

«Посмотрел бы на меня Андрей», — подумала она и повернулась, чтобы взглянуть на свой профиль. Огорченная и опечаленная, Юля отошла от безжалостного зеркала и решила осмотреть остальные комнаты. Обход их не внес ничего нового в ее положение. Спать она решила на диване в кабинете, где находился телефон.

Растопив колонку в ванной, Юля вернулась в первую комнату. В буфете она нашла сыр, масло, яйца, бутылку вина, кусок грудинки и хлеб. Нетрудно было догадаться, что все это заранее приготовил Герц.

Туманова с жадностью набросилась на еду. «А может быть, он и в самом деле наш человек? — рассуждала она, уплетая ароматную грудинку. — Мне же обязательно хочется сделать его плохим, видеть в его поступках ложь и обман, подвох и расчет. Почему так? Неужели среди гестаповцев не может оказаться один антифашист, настоящий немец патриот?»

Телефон зазвонил без четверти пять. Юля проснулась мгновенно, привстала, хотела взять трубку, но заколебалась. А что, если звонит не Герц? Но потом решилась. Соскочила с дивана и ответила.

Звонил, конечно, Герц. Он справился, как она отдохнула, и попросил ее быть готовой. Минут через пятнадцать он приедет. Туманова встала, умылась, привела в порядок волосы. Платье, приготовленное ей Герцем, было чуть-чуть широко в талии. Сшитое по моде из серой шерстяной ткани в клетку, оно выглядело даже нарядным. Платье, видимо, принадлежало женщине со вкусом и аккуратной, умеющей беречь свои вещи: на нем не было ни единого пятнышка. Может быть, это та женщина, которая и сейчас смотрит на нее с портрета с улыбкой и вопросом в застывших глазах?… Какая участь постигла ее? Может быть, она приняла смерть от тех рук, что так заботливо передали ее платье Юле?

Может быть. Но что делать?!

Горячая ванна, еда и сон, хотя и короткий, но глубокий, без кошмаров, вернули девушке силы. Молодая, здоровая, она чувствовала себя бодрой и готова была идти навстречу новым испытаниям.

Отдохнувший от напряжения мозг требовал уже новой работы. И, прохаживаясь по комнате в ожидании Герца, Юля старалась представить себе дальнейшее.

Послышался шум подъехавшей машины, вошел Герц, сдержанно поцеловал протянутую руку и сказал:

— Доброе утро! Вы преобразились!

Туманова улыбнулась:

— Это вы меня преобразили!

— Скажите, как мне вас называть? — спросил Герц.

Она, не задумываясь, ответила:

— Зовите Марией.

— Хорошее имя, — сказал Герц. — Вы готовы?

— К вашим услугам.

— Тогда едем… Выходите. Я сейчас…

У подъезда стоял уже знакомый «опель-капитан». Юля устроилась на заднем сиденье и стала ждать. Герц погасил свечи, запер дом, сел за руль и тронул машину.

— Куда вам лучше? В какую сторону?