Ключи к полуночи - Дин Кунц

Энергичность, с которой говорила Джоанна, произвела на Алекса большое впечатление. Он знал, что она предпочла бы быть где угодно, но только не здесь. Она ужасалась при мысли, что ее вернут в то время, когда она находилась в комнате, пахнущей антисептиками. Однако она понимала необходимость этого. К ее красоте и уму прибавилось еще одно немаловажное достоинство — мужество.

Оми Инамури был внимательным и добросовестным человеком. Еще с четверть часа они обсуждали с ним ситуацию, изучали ее со всех мыслимых и немыслимых точек зрения, и, наконец, он согласился начать прямо с гипноза.

— Но должен вас предупредить: это маловероятно, что мы закончим сегодня, — сказал Инамури. — В самом деле было бы удивительно, если бы так произошло. Если вы не будете реагировать лучше, чем я от вас ожидаю, то это потребует некоторого времени.

— Сколько? — спросила Джоанна.

Доктор покачал головой.

— Не могу сказать. Лечение определяет время. У каждого пациента по-разному. Но я понимаю, как вам это необходимо, и мы будем встречаться, по крайней мере, на час или два каждый день, пока не выясним все, что необходимо знать о вас.

На это Джоанна ответила:

— Это очень любезно с вашей стороны, уважаемый доктор, но мне не хотелось бы мешать вашему обычному расписанию приема. Я не хочу особо беспокоить вас только потому, что я подруга Марико.

Доктор Инамури уверил, что Джоанна' ни в коей мере не причинит ему беспокойства.

— В Японии психиатр примерно в таком же положении, как и тот пресловутый американский коммивояжер, который пытался продать эскимосам холодильники. Это потому, что мы живем в обществе, уважающем традиции, спокойный образ жизни и доброту. Большая часть представителей моего народа находится в мире с собой. Более того, в нашей стране общественные бани выполняют часть работы психиатрических кабинетов. Долгое неторопливое купание один раз в день в приятной обстановке и в хорошей компании, — ну, это отлично снимает напряжение, которое при иных условиях могло бы перерасти в серьезную психическую проблему.

И далее Инамури продолжал с типичной японской скромностью:

— В то время как некоторые из моих коллег могли бы сказать, что я, мягко говоря, преуспел в своей профессии, я, как бы то ни было, веду прием только в течение одного или двух часов почти каждый день. Поверьте мне, мисс Ранд, вы мне не помешаете. Как раз напротив. Это было бы для меня честью, сумей я оказать вам такую услугу.

Джоанна поклонилась Инамури:

— Это честь быть вашим пациентом, уважаемый доктор.

— Вы слишком хорошо обо мне думаете, Джоанна-сан.

— Как и вы обо мне.

— Ну, что, начнем сейчас?

— Да, пожалуйста, — сказала Джоанна. Она старалась выглядеть спокойной и расслабленной, но дрожь в голосе выдала ее. Она была напугана.

— Это надо сделать, — сказал Алекс.

— Я знаю, — ответила она.

— Это не будет так уж ужасно.

— И ты будешь здесь, — сказала Джоанна.

— Все время.

Доктор поднялся с кресла и обошел столик, двигаясь беззвучно благодаря толстому ковру. Он встал рядом с креслом Джоанны.

— Откиньтесь назад, пожалуйста. Расслабьтесь. Положите руки на колени, ладонями вверх. Очень хорошо. Смотрите прямо перед собой. Вы видите картину на стене, Джоанна?

— Да, — ответила она.

— Вы видите реку на картине?

— Да.

— Вы видите лодки?

— Я вижу их.

— Сосредоточьтесь на этих лодках, Джоанна. Вглядитесь в эти маленькие лодочки. Представьте себя в одной из них. Вы стоите на палубе одной из них. Волны тихо плещутся о корпус. Едва слышно. Звук воды ровный и ритмичный. И эта лодка, покачиваясь, плывет по течению. Несильно. Едва-едва. Лодка слегка покачивается на воде. Вы чувствуете это покачивание?

— Да, — ответила Джоанна.

Алекс отвел взгляд от гобелена и быстро заморгал. Голос Инамури был настолько сладкий и убедительный, что детектив в самом деле почувствовал себя на палубе этой лодочки.

Джоанна продолжала смотреть строго вперед.

— Эта лодка, как колыбель младенца, — голос Инамури стал мягче и более душевным, чем вначале. — Она покачивается тихо-тихо, как колыбелька, убаюкивающая младенца. Если ваши вехи отяжелели, вы можете закрыть глаза.

Джоанна закрыла глаза.

— Сейчас я немного отклоню спинку вашего кресла, — сказал Инамури, — чтобы помочь вам расслабиться. — Он коснулся кнопки на кресле, оно зажужжало и слегка разложилось, став чем-то средним между креслом и кушеткой. — Теперь я хочу, чтобы вы думали о вашем лбе, Джоанна. Вы хмуритесь. На вашем лбе появились складки. Вы хотите избавиться от них. Я коснусь вас, и когда я так сделаю, они исчезнут. — Он коснулся ее лба, а затем век. — Вы сжимаете зубы, Джоанна. Я хочу, чтобы вы расслабили все мускулы лица. — Он коснулся ее челюсти, затем — губ. Когда Инамури убрал руку, Алекс увидел, что Джоанна прямо излучала спокойствие — как изображение Божьей Матери. — Теперь ваша шея, — произнес Инамури, — расслабьте шейные мускулы... а теперь левое плечо... хорошенько расслабьте... теперь правое плечо... обе руки... левую и правую руку... Вы сильно и приятно расслаблены... сильнее... сильнее... ваш живот и бока... мягкие... никакого напряжения в них... расслабленные... а теперь — ноги. — Он упомянул все части ее ног, включая даже кончики пальцев. — А затем:

— А теперь вы покачиваетесь на воде... покачиваетесь на голубой воде под голубым небом... сонная... очень сонная.... еще более сонная... вы находитесь в глубоком здоровом сне. — Ее дыхание было спокойным и размеренным, а Инамури продолжал:

— Я беру вашу правую руку. И теперь вы обнаруживаете, что ваша рука стала жесткой... негнущейся... ею не пошевелить... не опустить. Вы не в силах опустить свою руку. Она затвердела и останется там, куда я помещу ее. Я буду считать от трех и когда скажу "один", вы не сможете опустить свою руку. Три... а вы глубоко спите... два... глубже, еще глубже погружаетесь в сон... расслабленный и здоровый сон... один... теперь ваша рука затвердела... Опустите руку, Джоанна. — Она попыталась опустить руку. Рука дрожала от прилагаемых Джоанной усилий, но она не смогла опустить ее. — Сейчас вы не можете опустить руку, Джоанна. А теперь я позволяю вам опустить руку. Смотрите же, ваша рука стала безвольной, вы не можете удержать ее вверху. — Ее рука упала на колени. — А теперь, когда вы находитесь в очень глубоком, глубоком сне, вы ответите на несколько моих вопросов. Вам будет приятно отвечать на них. Вы понимаете меня?

— Да, — пробормотала она.

— Скажите более четко, пожалуйста.

— Да.

Инамури вернулся к своему креслу.

Джоанна была безвольной, но теперь Алекс был в крайнем напряжении. Он соскользнул на краешек кресла и повернулся направо, так что оказался лицом к лицу с ней.