Заветы Ильича. Сим победиши - Владлен Логинов

До конца отпуска оставался один день, и 16 декабря Владимир Ильич пишет в Политбюро: «Прошу продлить мне отпуск, согласно заключению врача на срок до 2-х недель (в зависимости от хода лечения)… На съезде Советов сделаю краткий доклад, согласно решению Политбюро»341 342.

Чувствовал себя Владимир Ильич в эти дни совсем плохо. Мария Ильинична пишет, что «он был мрачный, утомленный» и «очень беспокоился, как сойдет у него доклад». Мог бы, наверное, и отказаться, тем более что на его заявлении об отпуске по болезни от 16 декабря, 21-го Политбюро дало положительный ответ343. Но 23-го, в 12 часов, он прибыл из Горок в Москву, а вечером, встреченный бурной овацией, поднялся на трибуну IX Всероссийского съезда Советов.

Свой отчет о работе ВЦИК и СНК он начал с констатации того, что прошедший год стал первым, когда «ни одного, по крайней мере крупного, нашествия на нашу Советскую власть… не было». В этом смысле он стал первым годом «хотя бы сравнительно элементарного отдыха от прямо зверского насилия», который мы смогли использовать для решения главной задачи: восстановления хозяйства, излечения «тех ран, которые были нанесены России»344.

Международное положение осталось неустойчивым, но определенное равновесие сил, хотя и шаткое, все-таки сложилось. И объясняется это тем, что народ, вступивший на путь создания нового общества, получил поддержку и сочувствие со стороны трудящихся во всем мире. Именно поэтому, хотя в материальном отношении «мы безмерно слабы, а морально… мы сильнее всех»345.

«Мы идем на самые большие уступки и жертвы, — продолжал Ленин, — идем, лишь бы сохранить мир, который был нами куплен такой дорогой ценой… Но есть предел, дальше которого идти нельзя. Мы не допустим издевательства над мирными договорами, не допустим попыток нарушать нашу мирную работу»346.

Эта наша позиция привела к тому, что экономическая блокада Советской республики оказалась уязвимой и теперь «Россия обросла, если можно так выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых отношений» с наиболее развитыми капиталистическими державами. И в 1921 году наш импорт вырос втрое по сравнению с тремя предыдущими годами вместе взятыми1.

Что касается внутреннего положения, заявил Ленин, то оно целиком определяется нашей новой экономической политикой, которая потребовала перемены «сущности и формы» союза пролетарского авангарда с крестьянством, приспосабливая к этому «наше законодательство, нашу администрацию — в этом состояла главная наша работа за отчетный 1921 год»347 348.

В 1921 году мы сделали лишь первые шаги. И важнейший из них — создание Госпланом, при участии лучших научных и технических сил России, плана возрождения народного хозяйства, рассчитанного, как минимум, на 15–20 лет. Он предусматривает не восстановление прежней дореволюционной экономики, а развитие производительных сил «на основе новой, на основе крупной промышленности и электрификации. Только в этом состоит избавление от нашего нищенства…»349

Если в 1918 и 1919 годах мы открыли 51 электростанцию (3,5 тыс. киловатт), то в 1920 и 1921-м — 221 станцию мощностью в 12 тыс. киловатт. А в ближайшее время войдут в строй Каширская станция под Москвой, которая одна даст 12 тыс. киловатт, и «Красный октябрь» под Питером — 10 тыс. киловатт. Пока в числе действующих станций преобладают мелкие, сельские и «они хотя и ничтожны, но все же показывают крестьянам, что Россия не остановится на ручном труде, не останется со своей примитивной деревянной сохой, а пойдет вперед к другим временам». Но «сроки тут, как я уже говорил, измеряются десятками лет…»350

Выросла добыча нефти и угля. Если в 1920 году Донбасс дал 272 миллиона пудов угля, то в 1921-м— 350 миллионов. По сравнению с довоенной добычей (1 млрд. 700 млн.) это крайне мало. Но впервые в этом году удалось довести выработку забойщика до прежней нормы. А вот в добыче торфа, благодаря новым технологиям, разработанным учеными, довоенный уровень удалось превзойти. Все это позволило от учета топливных ресурсов в саженях дров переходить к более прогрессивной — «минерализированной» структуре топливного баланса1,

Но дефицит топлива остается. Металлургия, даже при четырехкратном росте во второй половине года, дала лишь 6 % того, что производила до войны. А это привело к тому, что «попытка снабдить крестьянство продуктами перешедшей в руки государства крупной промышленности нам не удалась»351 352.

Неурожай нанес деревне гигантский урон. Государство делало все, чтобы спасти миллионы голодающих в пострадавших районах. Крайне важно, что осенью удалось обеспечить семенами и добиться успеха в расширении посевов. В итоге — «засеяно в голодающих губерниях 75 % озимого клина, в губерниях, частично пострадавших от неурожая, — 102 %, в губерниях производящих — 123 %, в губерниях потребляющих — 12б%»353.

Владимир Ильич подробно рассказал о той безвозмездной помощи в 2,5 миллиона пудов продовольствия и 600 тысяч золотых рублей, которая была получена из-за рубежа, о закупке продовольствия и семян для весеннего сева на сумму в 60 миллионов золотых рублей. При этом он прямо указывал продовольственникам, что даже «при значительных заграничных закупках нам надо собрать налог полностью, иначе промышленность снова остановится, помощь голодающим не будет оказана, крестьяне семссуды не получат»354.

Казалось бы, уж коли так худо, недостает топлива и чугуна, не хватает хлеба, то вполне оправданно «нажать» как следует и на рабочих, и на крестьян для получения необходимого. Но именно этого и опасался более всего Ленин. Не «вышибать», а научиться хозяйствовать — в этом-то и заключается «значение новой экономической политики. Учитесь… Это учение чрезвычайно свирепое… Но это есть то настоящее учение, которое мы должны проделать»355.