Эйя - Мирослава Мэй

Галариан сжал кулаки и встал прямо перед ним, вызывающе вскинув подбородок и испепеляя брата яростным взглядом. Он начинал выходить из себя и присутствующим стало очевидно – юноша действительно заинтересован в аннерийке, как мужчина.

– Смею тебе напомнить, дорогой братец, что у тебя есть невеста! Может тебе наконец – то стоит обратить на нее внимание? Семья Гватем Крист непременно оскорбится твоим поведением! Да, Фрейя!? А только представь, что подумают слуги, когда увидят, что рядом с твоими покоями живет другая девушка?! – Гал победно бросил ему в лицо весомый аргумент.

Данте лишь криво усмехнулся ему в ответ.

– Меня никогда не волновало мнение других людей и уж тем более простой челяди. Дождемся, что скажет отец. Уверен, что он не будет откладывать совет и созовет старейшин уже сегодня, – примирительно парировал первый принц.

Из троих больше никто не захотел продолжать дискуссию, и они в гордом молчании покинули личные комнаты королевы и направились в тронную залу, в надежде встретить там короля или его жену.

Едва в коридоре послышалась чья-то тяжелая поступь, как все три пары глаз уставились на массивную дверь. Резные створы распахнулись, впуская в главный зал самого Вейна Руасу и его личного посыльного Сигала – невысокого, коренастого мужчину средних лет в красной одежде придворного клерка. Король что-то надиктовывал ему, а тот утвердительно кивал, быстро делая пометки у себя в записной книге.

– Через три часа, Сигал. Мое послание должно быть вручено каждому из старейшин лично в руки. Не медли. Дело крайне важное и срочное.

Король был сосредоточен и не заметил, что в зале находится кроме них кто-то еще.

Первым не выдержал Галариан и буквально сорвался с места, следуя за отцом. Он догнал его уже на входе в личный кабинет.

– Отец! – Окликнул его Гал.

Король обернулся. Взгляд его темно-зеленых глаз потеплел, и он заключил своего второго сына в крепкие объятия.

– Я так рад, что ты поправился! Я не мог поступить иначе…, – начал было оправдываться Галариан.

– Ты все сделал правильно, сынок. На твоем месте я не задумываясь поступил бы также.

– Мы все безмерно счастливы видеть вас в полном здравии сир Вейн. Я не устаю благодарить Сайю за то, что помогла вам побороть недуг, – подала голос Фрейя, подходя ближе к королю и приседая перед ним в почтительном поклоне.

Он выпустил сына из объятий и подал руку девушке, поднимая с колен.

– Фрейя, дорогая девочка, в этот раз благодарить за спасение моей души нужно не богиню, а девушку по имени Айвен. Ты простишь, если я попрошу оставить меня наедине с сыновьями? Леди Мойра посылает за слугами внизу. Помоги ей, будь добра. Сегодня я созываю совет старейшин и ей потребуется твоя помощь.

– Конечно, ваша светлость…

Фрейя откланялась и быстро удалилась. Следом за ней ушел и Сигал. Вейн Руасу жестом пригласил сыновей идти за собой. Только когда за ними захлопнулась дверь личного кабинета он начал разговор.

– Садитесь, – коротко указал король детям на стулья возле рабочего бюро, а сам уселся в широкое кресло напротив них. Расстегнул золотые пуговицы на черном камзоле и откинулся на спинку, подперев руками подлокотники.

– Прежде, чем я начну, хочу, чтобы все услышанное вами здесь осталось строго между нами. Ваша мать полностью поддержала мое решение, так как согласилась с моими доводами целиком и полностью. Задавать ей лишние вопросы о причинах, побудивших меня к тому, что я собираюсь сделать, не стоит. Не уверен, что это далось ей легко. Я удовлетворю ваше любопытство. – Вейн Руасу выдержал длительную паузу и снова продолжил:

– Сегодня я постараюсь убедить совет оставить аннерийку, эту девочку, в замке. Более того, если старейшины не поддержат мое решение я, пользуясь властью короля, все равно настою на своем.

Оба юноши облегченно выдохнули и заметно расслабились.

– Что ты скажешь старейшинам, отец? – Тихо спросил Галариан.

– Я не буду пересказывать вам историю взаимоотношений дуаг и аннерийцев и причины, повлекшие великую войну между нами. Освежить память вы сможете самостоятельно из книг, а обращу ваше внимание только на одну их отличительную черту.

Вы знаете, что жизнь Дуаг и Аннерии не была радужной. Мы были в состоянии войны более двух столетий. После каждой битвы и, несмотря на ее исход, их воины, способные стоять на ногах, не только уносили вместе с собой раненых, но и собирали с поля боя тела своих мертвых соплеменников. Не оставляя стервятникам даже отрубленные части. Ничего. Абсолютно. Аннерийцы никогда не сдавались в плен, предпочитая ему смерть. За все время, что длилась война, дуагам не удалось переманить на свою сторону ни одного холодного сердца. Они не предают свою кровь и очень строго чтят традиции. По их вере каждый аннериец – это живая частица их верховного бога Ансельма. Смертное тело, как и душа любого представителя их расы священны.

Данте и Гал слушали отца, как завороженные.

– А девушка, находящаяся сейчас в стенах моего дома, вне всяких сомнений, чистокровная аннерийка.

– Айвен, как-то обмолвилась мне, что ее тоже воспитала аннерийка. Иериель, кажется, – вставил свое слово Гал.

– Я склонен полагать, что она была одной из тех, кто посмел связать свою душу с дуагой и тем самым оказалась изгнанницей своего народа за нарушение Священного закона Шайях. Но она, все равно должна была воспитать девочку в традициях своей расы. Более того, вернуть ребенка своим. Но по каким-то причинам не сделала этого.

– Что это за причины, отец? – Спросил Данте.

– У меня есть одно подозрение, которое я и собираюсь проверить. Я почти уверен, что за ней не придут. Она оказалась не нужна аннерийцам и они подбросили ее нам.

– Но почему они отказались от нее, если никогда не бросают своих?

– Она ошибка их природы, Данте, но очень ценна для нас. Возможно, именно в этой девушке кроется разгадка того, почему наши дети все чаще рождаются бездушными.

Вейн Руасу затих, давая возможность сыновьям осмыслить полученную информацию. Он ждал реакцию первого принца, но Данте не стал больше задавать вопросов и упорно молчал, о чем-то глубоко задумавшись и нахмурив темные брови.

– Айвен по сути некуда идти и, как я понял, она отлично разбирается в врачевании. Она может быть очень нам полезна. Пусть первое время