Аспект дьявола - Крейг Расселл

Они с Юдитой заняли место у окна. В зале были и другие посетители, но на этот раз они не обратили на них ни малейшего внимания. Ничего удивительного – со временем к новичкам теряют интерес. Толстощекий и усатый трактирщик принес заказ, улыбнулся и пожелал им от всего сердца dobrou chut – приятного аппетита.

Молодые люди с аппетитом набросились на еду. Маршрут их совместных прогулок уже устоялся – из замка они спускались к деревне, обедали или пили кофе, затем, проведав лесную часовню, возвращались обратно. Виктор и Юдита общались как друзья, но оба ясно понимали, что уже подходят к той грани, после которой их отношения станут более близкими, любовными. Виктор не торопил события, да и Юдита, несмотря на явную привязанность к доктору, сохраняла разумную дистанцию.

Из окна трактира открывался вид на темную громаду замка. Виктор заметил, что его спутница была бледна, глаза немного опухли, под ними темнели круги. Обеспокоенный ее самочувствием, он спросил, все ли с ней в порядке, но Юдита лишь отмахнулась.

– Я просто плохо спала прошлой ночью, вот и все. Так мы говорили о пациенте, – вернулась она к теме разговора. – Вы уверены, что слышали этот голос?

Виктор нахмурился.

– Если честно, я не знаю. Может, и показалось, хотя… Нет, наверное, все-таки слышал. И определенно это говорил Мачачек, только голос его был совершенно другим, и я готов поклясться, что он говорил по-английски. Только как это объяснить? Пациент был погружен в сон и вряд ли мог сказать что-то осознанно, так что могу допустить, что слышал случайное бессмысленное бормотание спящего. Как жаль, что я выключил магнитофон в это мгновение.

– Представляю, как вас это потрясло…

– Честно говоря, меня беспокоит, что я проявляю предвзятость в своих исследованиях. Вероятно, я просто хочу поверить в то, что это был дьявольский аспект, запрятанный в подсознании Мачачека, хотя вероятнее всего мой пациент просто бормотал во сне. – Виктор покачал головой. – Но это было так… по-другому.

– Разве это не распространенное явление? Разве голос человека не может изменяться во сне до неузнаваемости?

Виктор пожал плечами.

– Не спорю, вы правы, конечно. Еще раз повторю, видимо, я придаю этому слишком большое значение.

– Планируете ли вы еще сеансы с ним? Я имею в виду Мачачека.

– Ну, начнем с того, что я должен подготовить его к приходу полиции, так что в ближайшее время я с ним поработаю. Но мне необходимо определиться с остальными пациентами. Знаете, Юдита, я уже начинаю отчаиваться, смогу ли когда-нибудь найти доказательства своей теории. Следующий сеанс я запланировал провести с Павлом Зелены, Дровосеком, как называет его профессор Романек. Он состоится сегодня вечером.

Юдита кивнула, не отрываясь от обеда.

– Очень подходящее прозвище, впрочем, как и у других. Он работал лесничим в каком-то поместье. В Чешской Силезии, насколько я помню.

– Я в курсе, – кивнул Виктор, – читал его личное дело.

– Жуткая история…

– А остальные истории разве не жуткие? Иногда я думаю, что лучше бы мне стать акушером, приносил бы в мир новую жизнь.

Юдита положила нож и вилку на тарелку, откинулась на спинку стула и с насмешливой серьезностью приподняла бровь, словно видела Виктора в первый раз.

– Даже не знаю, подходите ли вы для этого… Мне кажется, вам нужно немного легче ко всему относиться.

– Легче?

– Да-да, легче. Вы слишком серьезны, слишком зациклены на том, чем занимаетесь. Вы говорите, акушер. Да своей серьезностью вы бы распугали всех мамаш.

– Ну, спасибо, – улыбнулся Виктор. – Видимо, пора начать работать над собой.

В трактир вошла старушка с корзиной овощей. Она прошла мимо стола, за которым сидели Виктор и Юдита, не обратив на них ни малейшего внимания. На приветствие Виктора она не ответила, что было не в местных традициях. Так и не проронив ни словечка, она унесла корзину на кухню.

К ним подошел хозяин трактира.

– Это бабушка Ружена, – объяснил он. Принесла последние в этом сезоне овощи. У нее лучший огород в деревне, и ей проще подружиться с пастернаком и кабачками, чем с людьми. Прошу прощения, если она показалась вам невежливой.

– Она со всеми такая? – спросила Юдита.

Усач пожал плечами.

– Почти со всеми. Знаете ли, она, как и многие у нас, да все, наверное, не испытывает восторга от того, что замок используется… ну… как он используется. Вы же там держите «дьявольскую шестерку», и все такое. Мне-то все равно, но люди не очень к такому относятся. Особенно деревенские. У них свой взгляд на такие вещи.

– На какие вещи? – воскликнула Юдита.

– О, в деревне разное говорят. Каких только глупостей не придумают. Ходят слухи о всяких безумных экспериментах… Вы вот между собой по-немецки говорите… Я не хочу никого оскорбить, но у нас – чешская деревня, и здесь много толкуют о том, что Орлиный замок – рассадник судетских нацистов, которые проводят эксперименты на пациентах-чехах. – Он неловко улыбнулся из-под своих роскошных усов и покачал головой. – А недавно пополз еще один слух, здорово всех напугавший. Говорят, что кто-то из вашей «шестерки» нашел потайной ход и теперь разгуливает на свободе, когда ему вздумается. Не знаю, известно ли вам, что в лесу у нас тут есть старая деревянная часовня…

Юдита явно хотела уже сказать, что конечно же знают и не раз видели ее, но Виктор остановил ее, положив руку на плечо и слегка сжав.

– Что это за часовня? – спросил он.

– С ней тоже связана местная легенда. Рассказывают, что Ян Черное Сердце использовал часовню для своих ритуалов. Устраивал там черные мессы и тому подобное. По преданию, существует тайный ход, который ведет из замка по сети подземных пещер к часовне, и где-то неподалеку от нее, а может, и в ней самой есть секретный люк. Ян Черное Сердце, которого якобы замуровали в башне, тайком убегал по ночам и продолжал убивать женщин и детей. Конечно, все это сказки – уж сколько раз эту часовню и все вокруг нее обыскивали, – но кто знает… – Усач пожал плечами. – В любом случае, не обижайтесь на бабушку Ружену. Она никогда не разговаривает с незнакомцами, да и со мной почти не говорит, глупая старая карга. Еще раз приятного аппетита вам.

После обеда Виктор и Юдита отправились на прогулку вокруг озера за деревней. Выгнутое в форме почки, оно больше напоминало пруд, но для пруда было слишком большим. Беседуя, они шли по извилистой тропинке вдоль берега, как вдруг Виктор заметил старуху Ружену. Она стояла поодаль и наблюдала за ними, в ее взгляде, как ему показалось, читалось молчаливое обвинение. Увидев, что Виктор заметил ее, она подняла с земли пустую корзину, развернулась и ушла.

День был пасмурный. В хмуром сером небе сквозь пелену туч бледным блюдцем просвечивало солнце. Виктор вдруг понял, что вовсе не хочет продолжать прогулку. Тропинка у кромки воды была узкой, и к ней близко подступал еловый лес. Близость леса беспокоила его. Он то и дело всматривался в темноту между деревьями. Свою тревогу, намного более сильную, чем обычно, он пытался оправдать тем, что проводил много времени, изучая личное дело Дровосека, до сеанса с которым оставалось несколько часов. И да, да, это озеро в окружении леса напоминало ему о другом месте – о Чертовом озере на крайнем западе страны, где утонула его сестра. Он еще раз взглянул на лес, словно ожидая увидеть потемневшее лицо матери, тело которой висело на ветке.