Мой ответ - нет - Уилки Коллинз

Мирабель, внимательно наблюдавший за ней, поблагодарил за комплимент поклоном и не возражал против рассказа Эмили об их разговоре. Девушка призналась, что заставила Мирабеля рассказать ей о себе. Она слышала от Сесилии, что прежняя жизнь пастора была посвящена разным занятиям, и ей показалось интересным узнать, какие обстоятельства побудили его посвятить себя церкви. Франсина слушала с милой улыбкой и с внутренним убеждением, что Эмили обманывает ее. Она сделалась любезнее прежнего. Она восхищалась платьем Эмили, аппетитом Сесилии, занимала Мирабеля анекдотами о сан-домингских священниках и так заинтересовалась старинными и новейшими скрипками, что мистер Вайвиль обещал показать ей после обеда свою знаменитую коллекцию. Она почтила своей любезностью даже мисс Дарнавей.

Пока Франсине показывали скрипки, Мирабель нашел случай поговорить с Эмили.

— Сказали вы или сделали что-нибудь, оскорбившее мисс де Сор? — спросил он.

— Решительно ничего, — объявила Эмили, удивленная этим вопросом. — Почему вы думаете, что я оскорбила ее?

— Я старался найти причину перемены в ней, — ответил проницательный пастор, — особенно к вам. Она замышляет какое-то коварство. Вам надо остерегаться.

Весь следующий день Эмили ожидала подвоха, но ничего не случилось. Ни малейшей ревности не обнаруживалось во Франсине. Она не делала попыток привлечь к себе внимание Эмили ни словом, ни взглядом, ни обращением.

На третий день в Незервудсе Албан Моррис получил безымянное письмецо:

«Одна молодая девица, которой вы интересуетесь, забывает вас в ваше отсутствие. Если вы не настолько малодушны, чтобы позволить другому вытеснить вас, приезжайте в Монксмур, пока еще не поздно».

На другой день после политического митинга многие гости покинули гостеприимный дом мистера Вайвиля по разным причинам.

Мисс Дарнавей отозвали домой — нянчить сестер и братьев. Потом уехал старый сквайр, так ценивший портвейн мистера Вайвиля, — у него были неотложные дела. За ним последовали еще несколько дам и джентльменов.

После завтрака больная мисс Джулия расположилась на диване с романом. Отец ее издевался над скрипкой в другом конце дома. Оставшись с Эмили, Сесилией и Франсиной, Мирабель сделал удачное предложение.

— Предлагаю придумать какое-нибудь новое развлечение на нынешний день. Вы, молодые девицы, составьте совет, а я буду секретарем.

Он обратился к Сесилии:

— Все ожидают послушать хозяйку дома.

Сесилия обратилась за помощью к своим школьным подругам и прежде спросила Франсину — как самую старшую. Та была молчалива, сдержанна и сказала с утомлением:

— Мне все равно что делать — не поехать ли верхом?

На это нашлось возражение. Подобным развлечением уже пользовались несколько раз. Когда очередь дошла до Эмили, она тоже обманула ожидания.

— Посидим под деревьями и попросим мистера Мирабеля рассказать нам что-нибудь.

Мирабель отверг и это предложение.

— Я прошу мисс Вайвиль придумать развлечение, в которое был бы включен и секретарь, — сказал он.

Сесилия задумалась.

— У меня есть одна идея, — объявила она после некоторой нерешимости. — Я могу предложить всем нам пойти в домик сторожа парка.

Мирабель с серьезным видом записал это предложение.

— А когда мы туда придем, что же мы будем там делать? — спросил он.

— Мы попросим жену сторожа, — продолжала Сесилия, — предоставить нам свою кухню.

— Предоставить кухню, — повторил Мирабель. — Что же мы будем делать в кухне?

Сесилия застенчиво взглянула на свои хорошенькие ручки, сложенные на коленях, и ответила тихо:

— Состряпаем себе обед.

Все оживились. Девушек беспокоил теперь только один вопрос — что они будут готовить.

— Я могу сделать яичницу, — отважилась Сесилия.

— Если найдутся холодные цыплята, — прибавила Эмили, — я берусь сделать майонез.

— В английской церкви есть пасторы, умеющие жарить картофель, — объявил Мирабель, — и я принадлежу к их числу. Потом что у нас будет, пудинг? Мисс де Сор, можете вы сделать пудинг?

— Стыдно сказать, но я не умею стряпать, — призналась Франсина, — вам лучше избавить меня от этого.

Сесилия была теперь в своей стихии:

— Вы будете мыть латук, милая моя, и приготовлять оливки для майонеза Эмили. Не теряйте бодрости! У вас будет помощница, мы пошлем за мисс Плим — она нарубит петрушку и чеснок для моей яичницы. О, какое утро мы проведем!

Ее прелестные голубые глаза засверкали от радости; она даже поцеловала Эмили — Мирабель не мог не позавидовать этому поцелую.

Сесилия тотчас села за письменный стол и написала реестр съестных припасов. На ее лицо стоило посмотреть, когда она вызвала кухарку.

По дороге в домик сторожа молодая хозяйка шла во главе процессии. Следом за ней едва поспевали Франсина с мисс Плим. Мирабель и Эмили отстали.

— Эта игра, кажется, не интересует вас, — заметил Мирабель.

— Я думала о том, что вы мне сказали о Франсине, — ответила Эмили.

— Я могу сказать еще больше. Когда я приметил перемену в ней за обедом, я сказал вам, что она замышляет коварство. Сегодня в ней заметна другая перемена, из которой я заключаю, что придуманное коварство исполнено.

— Против меня? — спросила Эмили.

— Время раскроет нам то, чего мы сейчас не знаем, — ответил пастор уклончиво.

— Вы, кажется, доверяете времени, мистер Мирабель?

— Чрезвычайно. Время — закоренелый враг обмана. Рано или поздно, каждая скрытная вещь непременно откроется.

— Без исключения?

— Да, — ответил он, — без исключения.

В эту минуту Франсина остановилась и оглянулась на них.

— Желала бы я иметь ваш веселый характер, — сказала она пастору. — Я почти всегда или в унылом, или в дурном расположении духа — не знаю почему. Беспокоите ли вы себя когда-нибудь мыслью о будущем?

— Так редко, как только возможно, мисс де Сор. Я — священник. У многих есть будущность — у меня никакой.

Мирабель говорил серьезно, тоже чувствуя себя не в духе. Он видел по лицу Франсины, что та любит его.

Когда они были представлены друг другу в первый раз, она находилась еще под влиянием самых низких инстинктов своей хитрой и эгоистической натуры. Она думала про себя: «Мои деньги помогут ему, а его знаменитость сделает остальное; лучшее общество в Англии будет радо принимать жену Мирабеля».

Однако дни проходили, и сильное чувство вытеснило эти низкие стремления. Мирабель внушил единственную страсть, которая могла совладать с Франсиной — страсть чувственную. Безумные надежды волновали ее. Желания, которых она никогда не чувствовала прежде, соединились со способностями к злости, которая страшно возросла в ней в последнее время, — любыми способами желала она отделаться от соперницы. Не ожидая предложения Мирабеля, она сама взяла его руку и прижала ее к своей груди. Она приблизилась так близко, что чувствовала его дыхание.