Великая испанская революция - Александр Шубин

Эффект вовлечения НКТ в правительство скоро сказался и на экономике. Был выстроен мост взаимопонимания между синдикалистским сектором и Республикой. Сташевский отмечал, что «недоверие к центральному правительству, очень сильное в течение предыдущих месяцев, начало уменьшаться. Министр промышленности Хуан Пейро, анархист, выступал за усиление дисциплины в производстве и против роста числа комитетов»[404].

«Министр промышленности Х. Пейро, принадлежавший к умеренному крылу Национальной конфедерации труда, после получения поста министра объявил, что его целью является распространение на всю Испанию коллективизации, которая была осуществлена в Каталонии»[405]. То, что министром промышленности стал синдикалист, имело большое значение — ведь часть рабочих, выступая за ликвидацию частной собственности на их предприятиях, предпочла бы национализацию, чтобы автоматически получать зарплату от государства независимо от результатов работы. Такой исход был опасен и для финансов страны, и для эффективности производства (что подтвердят и события второй половины 1937–1938 гг.). Пейро отстаивал путь производственной демократии. Его важной заслугой является легализация коллективизации в масштабах Испании, что будет иметь важное значение, когда революция пойдет на спад, и синдикалистский сектор окажется под государственным прессингом. Министерство Пейро продолжило процесс ликвидации частной собственности — в согласии с желанием коллективов предприятий: «В январе 1937 г. в министерство поступило более одиннадцати тысяч прошений об инкаутации предприятий, которые просили помощи в управлении»[406].

23 февраля 1937 г. министерство получило право секвестировать предприятия по всей Испании (2 марта Пейро издал приказ, определяющий порядок ликвидации частной собственности). Он предусматривал создание рабочих комитетов[407]. После отставки Пейро в мае его меры были изменены в направлении национализации предприятий, но рабочие комитеты сохранились.

Деятельность министров-анархистов в правительстве в основном носила не какой-то специфически анархический, а общедемократический характер, вписывалась в рамки социального государства. За это им доставалось от анархо-коммунистов, которым вхождение в правительство кажется бессмысленным и вредным. При этом смысл вхождения оценивается по результатам ведомственной деятельности самих министров, в то время как правительство было коллегиальным органом, и министры от НКТ получили возможность вырабатывать общий политический курс Республики.

Но прежде чем оценить этот курс, остановимся на собственно министерской работе министров-анархистов. Так уж было положено: хочешь участвовать в принятии стратегических решений, — нужно вести управленческую работу. И пока министерства не были заменены эффективной системой самоуправления, кто-то должен был ими руководить.

После прихода к руководству министерством здравоохранения Ф. Монтсени по всей стране стало вводиться бесплатное медицинское обслуживание. Развертывались новые места для больных туберкулезом, укреплялась профилактика эпидемиологических заболеваний (несмотря на войну, в это время Испанию минули эпидемии), создавались детские медицинские учреждения. Вводились новые методы спасения раненых (включая переливание крови), которые предложили медики-интернационалисты. По словам Х. Томаса, эти методы «произвели медицинскую революцию»[408]. 13 января 1937 г. Монтсени легализовала аборты.

Оказавшись во главе министерства юстиции (по-испански это слово значит как «право», так и «справедливость»), Гарсиа Оливер начал с сожжения архива обвинительных актов. Дальнейшие действия анархистов в этой области отличались большей конструктивностью. Гарсиа Оливер «боролся против спекулянтов, расширил юридические права женщин, организовал трудовые колонии для фашистов»[409]. Министерство Гарсиа Оливера провело серию общедемократических мер, включая уравнение в правах мужчин и женщин, признание законности «свободных» (не зарегистрированных) браков, амнистию по преступлениям, совершенным до начала гражданской войны. Были отменены судебные платежи.

Министерство вело систематическую работу по наведению порядка в республиканских структурах, предотвращению внедрения в них сторонников франкистов. Соответствующее обращение министр отправил и ФАИ. Товарищи по движению, солидаризировавшись с поставленной Гарсиа целью, напомнили ему, что пока к членам организации не предъявлялось конкретных обвинений в шпионаже[410].

Одновременно Гарсиа был назначен уполномоченным правительства по формированию воинских частей. На этом посту он заслужил высокую оценку советских военных специалистов: «Совместная работа с ним в течение последних дней свидетельствует, что работа по формированию безусловно сдвинется; он весьма энергичен и в общем руководствуется здравыми устремлениями о необходимости жесткой дисциплины и централизации»[411].

Также в качестве министра Гарсиа занимался организацией военных школ. Эта работа министра-анархиста также заслужила положительные отзывы профессиональных военных. Работавший под его началом М. Бласкес вспоминал: «Мы с Кордоном вступили с ним в контакт, однако нам только и оставалось, что выполнять его инструкции. Помещения, инструкторы, оборудование — все, о чем мы могли попросить, было незамедлительно предоставлено. Оливер был неутомим. Решал все и все контролировал лично. Он углублялся в мельчайшие детали и следил за точным выполнением своих приказов. Также он интересовался расписанием слушателей и их питанием. Однако, особенно он настаивал на том, чтобы новые сотрудники проходили подготовку в условиях строжайшей дисциплины»[412]. Гарсиа потому мог оперативно решать сложные хозяйственные вопросы, что в его распоряжении была вездесущая структура НКТ. Благодаря кипучей работе Гарсиа, помимо прочего, премьер Ларго Кабальеро постепенно убеждался в деловых качествах анархо-синдикалистов. Так, он лично вместе со своим замом по военному ведомству Асенсио проинспектировал школы, создававшиеся при участии Гарсиа Оливера, и поблагодарил министра-анархиста: «Ожидал много, однако не столько и не за такое короткое время. Кажется, я понимаю, в чем секрет вашего успеха: вы верите в созидательную силу трудящихся. Что ж, я тоже»[413].