Дикая птица - Елена Кондрацкая

— О, ты, похоже потрясена. — Он похлопал её по щеке. — Глаза, как у испуганного оленя. Даже не кричишь. Признаться честно, я надеялся на небольшую драку, красавица. Ты меня разочаровала.

«Драка? Почему я должна драться?»

Мысли путались, Рогнеда с трудом понимала, что происходит. Вернее, она понимала, что должна что-то делать иначе произойдёт что-то страшное, но никак не могла понять, что именно. Болит. Как же болит правый бок.

— Даже забавно, что Златовласка так старалась тебя убить, но ты упорно срывала её планы. А всего-то и нужно было — ткнуть ножичком. Иногда самое простое решение — самое хорошее, да, красавица?

Златовласка? Какое странное имя. Да. Да, наверное, простые решения — хорошие решения.

— Я обещал принести ей подарок. Что-то, что тебе уже будет не нужно. — Финист беспечно почесал в затылке. — Сначала я хотел забрать сердце. Это так романтично, принести одной женщине сердце соперницы. Но потом подумал, что сердце — так себе доказательство моей работы. Ведь это может быть чьё угодно сердце. Смекаешь? Поэтому мы со Златовлаской сошлись на одном из твоих очаровательных пальчиков. Она помнит, как выглядят твои пальчики. И к ним очень удачно прилагаются колечки.

Он говорил, а Рогнеда с трудом улавливала смысл его речей. Он хочет отрезать ей палец? Чтобы кому-то подарить?

Финист достал из сапога охотничий нож, и сердце забилось чаще. Интересно, при виде Дарена оно билось так же быстро. Что у них общего? У ножа и царевича? Интересно…

— Не смотри на меня так, красавица, — улыбнулся Финист. — Ты кажется, не очень понимаешь, что происходит, давай я объясню. Хочешь спросить, зачем мне два ножа? Понимаю твоё удивление. Но так и задумано. Тот, что в тебе, я вытащить не могу. Тогда ты почти сразу умрёшь. А так уже будет неинтересно. Смекаешь?

Она не смекала. Финист, похоже, увидел это по её пустому лицу, потому что притворно грустно вздохнул и махнул рукой.

— Ну, не важно. Давай выбирать пальчик.

Он взял её левую руку в свою и приставил остриё ножа к подушечке большого пальца. Легонько. Рогнеда ничего не почувствовала.

— На златом крыльце сидели, — завёл он считалочку, на каждое новое слово тыча лезвием в следующий палец. — царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. А ты кто будешь… такой?

Лезвие остановилось на безымянном пальце, на котором тускло блестело золотое кольцо с рубином.

— А вот и наш победитель! — радостно объявил Финист, положил руку на пол, приставил к пальцу нож и надавил.

Рогнеда завопила. Новая боль когтями вонзилась в мозг, возвращая наконец, способность мыслить, наполняя всё её существо диким, животным ужасом.

— Отлично! — Финист помахал отрезанным пальцем с кольцом, достал из кармана чёрную коробочку, аккуратно положил его внутрь и снова показал Рогнеда. Палец лежал на бархатной подушечке, будто украшение.

— Я убью тебя! — прорычала Рогнеда и попыталась подняться, но тут же рухнула обратно, взвыв от боли.

— Это вряд ли, — потрепал её по волосам Финист и направился к выходу. — Так, для тебя нужен мешок побольше. Я сейчас вернусь. Никуда не уходи.

Дверь хлопнула, и Рогнеда снова попыталась встать. Надо убраться отсюда. Возможно, получится доковылять до Аньяны, она подлечит… Сбить Финиста с ног заклинанием, возможно, выйдет даже убить. И… Рогнеда перевела взгляд на раненый бок. Каждый вдох отдавался жуткой болью. Кисть с отрубленным пальцем пульсировала, и Рогнеда прижала её к груди, стараясь успокоить боль. Крови было так много, что платье под рукой мгновенно намокло. Кого она обманывает. Она даже не дойдёт до двери. Она умрёт. Осталось в лучшем случае несколько минут. Комната поплыла перед глазами.

— Госпожа! — Люба схватила Рогнеду за плечи. — Скорее! Я выведу тебя отсюда. Вставай!

«Нет, Люба, не выведешь».

— Я не чувствую ног, — прошептала Рогнеда.

— Давай, госпожа! Соберись! Пока он не вернулся, мы должны уйти!

«Мне не уйти. Но я могла бы попробовать не сдаваться… Я могла бы».

Рогнеда схватилась за рукоять ножа в боку и потянула. Из горла вырвался сдавленный крик.

«Я могу попробовать… Боги, как же больно».

— Люба, — пробормотала Рогнеда. — Люба, прости меня…

— Что? — Люба наклонилась, стараясь разобрать её бормотание.

Рогнеда, плохо понимая, что делает, вонзила нож кухарке в горло. Люба захрипела, заливая лицо Рогнеды кровью. И её затошнило от солёного, металлического вкуса. Нужно было произнести заклинание. Но, кажется, Рогнеда не успела, потому что в следующее мгновение её сердце перестало биться.

Глава 20. Мёртвые не спят

Что случилось после того, как Рогнеда дала Дарену пощёчину? Тогда, год над, под ивой. Был ли это тот самый момент, когда он возненавидел её? Когда разглядел в ней зло и опасность для его отца? Нет, это случилось гораздо позже, и Рогнеда не знала, почему. А тогда под ивой он просто посмотрел на неё и улыбнулся. Его щека пылала, а Рогнеда тяжело дышала от ярости.

«Я не хочу, чтобы тебе было больно», — только и сказал он. А Рогнеда рассмеялась ему в лицо. Дарен знал своего отца лучше, чем она тогда. И ей было больно. Много раз.

Но и Рогнеды Дарен не знал.

Прошло целых девять месяцев, прежде чем он разглядел её, понял, чего она добивается, и что Рогнеда вовсе не та несчастная девочка, которой прикидывалась. Рогнеда не знала, чем и как выдала себя. Она помнила лишь, когда это началось.

Был поздний летний вечер, и за окном разыгралась настоящая буря. Первая гроза. Небо озарялось трещинами молний, а грохот пугал птиц на чердаке. Рогнеда только что их покормила и спустилась в горницу, чтобы погреться у печи.

Дарен появился на пороге со вспышкой молнии. Мокрый от дождя и нетвёрдо стоящий на ногах от выпитого мёда. Кажется, это был первый и единственный раз, когда Рогнеда видела его пьяным. Зелёные глаза смотрели гневно, дыхание его было тяжелым и частым.

Они замерли друг напротив друга. Он — собираясь с мыслями. А она — недовольно глядя на дождевую лужу, которая собиралась на полу из капель с его кафтана.

— Ты… — выплюнул наконец Дарен и сделал шаг навстречу.

Рогнеда осталась на месте, гордо вскинув голову и расправив плечи.

— Ты пьян, царевич. Не подобает тебе