Русалка - Кэролайн Дж. Черри

— Да, это делаю я, — сказал Ууламетс, но ощущение холода и страха не исчезало. Старик повернул голову и взглянул на Петра. — Мальчик верит тебе. Он готов даже враждовать со мной, защищая тебя, а для такого восприимчивого парня это требует значительной храбрости. Но он еще слишком молод. Он может позволить себе попасться на удочку какому-нибудь благовидному мерзавцу из-за своих самых лучших побуждений. Точно так же, как моя дочь. Вот почему я так терпелив по отношению к нему. Но зато ты, не имеющий такого чуткого восприятия мира, в котором Бог отказал тебе, а получивший взамен лишь неисправимый эгоистичный нрав, который не позволяет тебе видеть что-либо в собственном окружении, не укладывающееся в рамки твоего понимания, ты, без всяких сомнений, постараешься использовать этого мальчика для своих бессмысленных целей. Для каких? Чтобы попасть в Киев? Каждое очередное место не будет для тебя лучше, чем предыдущее, где ты потерпел неудачу, потому что неудачи твои, сударь, находятся в самом тебе. И ты будешь вынужден безуспешно переезжать с места на место, таская за собой этот багаж. Но в каком бы месте ты ни оказался, ты везде найдешь лишь самого себя. И что еще более важно: ведь ты хочешь выглядеть мужчиной в глазах этого ребенка, и полагаю, что ты все-таки задумаешься над всей ответственностью, к которой обязывает такое положение.

— Интересно, кем же это ты хочешь представиться, в конце концов? — возразил ему Петр. — Ты и колдун, и учитель, и вообще ученый человек. Но вот только что же все-таки ты изучаешь? Ведь все свое время ты проводишь сидя в полном одиночестве в этом лесу, смешивая это отвратительное зелье и развлекаясь разговорами с птицами и змеями!

— Если ты думаешь, что у тебя достаточно ума, чтобы поговорить об этом, мы оба получим лишь пользу от этого разговора. Сядь и прекрати нести вздор. Представь себе, что если бы я вовремя не подсказал тебе про солнце, и представь себе, что если бы ты беспечно допустил мысль самостоятельно вернуть водяного назад и был бы достаточно глуп и полез в его темную нору? Думаю, что тебе пришлось бы очень горько сожалеть об этом. И то же самое ждало бы и мальчика.

— Он убежал лишь потому, что испугался меча, — возразил Саша. Его очень расстроило то, что старик говорил Петру столь обидные слова, хотя они и были близки к правде. Это расстраивало его еще больше, потому что Петр стоял здесь же, рядом с ним, охваченный гневом, однако ничего не предпринимал в свою защиту.

— Он убежал, потому что солнечный свет ослабляет его, — сказал Ууламетс. — Да, да. Но хорошего пока во всем происшедшем очень мало. Поэтому я и приготовил для тебя работу.

— Что?

— Внутри вот этого холма, в той его части, которая спускается к реке, есть большая впадина, похожая на пещеру. В ней находится его гнездо. И я хочу, чтобы ты положил туда кое-что.

— Не следует так шутить надо мной, — сказал Петр.

— Ты сделаешь это, — сказал Ууламетс, и на его лице появилась как никогда отвратительная усмешка, — как можно быстрее, пока, как я почти уверен, он все еще не вернулся в свою берлогу, а я не смогу предоставить возможности, чтобы он задержался подольше. — С этими словами Ууламетс закрепил горшок на рогатине. — Вот, возьми. Просто брось его туда. Ты уже пытался один раз запугать его, а сейчас тебе даже не надо будет входить внутрь. И, разумеется, ты можешь использовать для защиты свой меч.

— Нет, — сказал Саша, — не ходи туда.

— Это, в конце концов, для его же собственного спасения, — заметил Ууламетс. — Я сделал бы это и сам, если бы мог. Или ты смог бы сделать это. Но в данном случае наш отважный приятель так хочет доказать, что он уверен в возможностях своего меча…

— Ты думаешь, я дурак? — воскликнул Петр.

— Разумеется, нет. И не трус, я надеюсь? Так, может быть, мне самому сделать это? Я, конечно, не такой проворный или сильный…

Петр подошел к нему и взял в руки рогатину с укрепленным на ней горшком. Вид у него был хмурый.

— Нет, — едва ли не закричал Саша. — Нет, не делай этого, Петр.

— Но ведь это очень легкая работа, — с выражением отвращения сказал Петр. — Вот и твой колдун говорит то же самое.

— Так вполне может быть, — сказал Ууламетс, — если тот, кто это делает, не дурак.

— Послушай, старик, — сказал Петр и глубоко вздохнул, покачиваясь на ногах, — у меня терпенья гораздо больше, чем у тебя, и гораздо лучшие манеры, о которых, учитывая, что я был рожден среди отбросов общества, я никогда раньше не заикался.

С этими словами Петр взял горшок в руку, отбросил в сторону рогатину и быстро пошел прочь, в то время как Саша все еще продолжал стоять, будто лишился дара речи.

— Разреши мне пойти с ним! — сказал он наконец, обращаясь к Ууламетсу, и сразу почувствовал облегчение.

И тут же, не дожидаясь ответа, торопливо побежал вслед за Петром.

Петр услышал шаги мальчика сзади себя, когда уже был готов пересечь гребень холма. Он повернулся прямо на ходу и подумал, подталкиваемый самыми честными побуждениями, наличие которых у него старик отказывался даже признавать: он должен приказать мальчику немедленно вернуться к Ууламетсу.

Но в следующий же момент он подумал и о том, что мальчик сделал свой выбор значительно раньше, выбор между двумя людьми, и если Петр позволит себе бессмысленно погибнуть здесь и сейчас, то Саша окажется еще в большей опасности, оказавшись под властью Ууламетса.

Поэтому он остановился и ждал, пока Саша не поднимется вверх, и только после этого начал спускаться вниз по склону к реке, перекладывая из руки в руку до невозможного горячий маленький горшок.

— Почему ты не разрешил мне… — начал было Саша.

— Нет, — сказал Петр. — Это совсем не так.

— Ты знаешь, что старик пытался сделать из тебя сумасшедшего?

— А я и есть сумасшедший.

— Будь осторожен, Петр.

«Подходящий совет», подумал тот и сказал:

— А ты умеешь управляться с мечом?

— Нет, — сказал Саша.

— Но, в любом случае, возьми его. — Он снял пояс, на котором висел меч, и протянул его Саше, как раз в тот момент, когда они достигли подножья холма и подошли к зеленоватой, заросшей водорослями водной поверхности. — Запомни главное. Неважно, что ты будешь делать: колоть или рубить, старайся только попасть в глаза, и ничего кроме этого. Возьми его! Я не хочу, чтобы он мешал мне и давил на ребра. Ведь у меня и так одна рука уже занята.

Саша взял меч и повесил себе через плечо.

— Постарайся быть очень осторожным…

— Я и так осторожен, помилуй Бог.

Берег реки в этом месте был очень чистым, за исключением, пожалуй, одиноко растущей молодой ивы, и как нельзя лучше подходил для устройства берлоги, которая, несомненно, должна была находиться под водой, если учесть, что холм, где был еще один вход в берлогу, обнаруженный ими во время падения в яму, находился на значительном расстоянии от склона, по которому сейчас спускался Петр.