Грозный отряд - Люк Скалл

Он схватил круглое железное ядро из ящика возле пушки и затолкал его в жерло деревянным шестом.

— Разверни корабль, чтобы я смог сделать верный выстрел! — крикнул он Джеку, который с удовольствием повернул штурвал.

Каракка стала разворачиваться. Гребная лодка оказалась почти перед ним.

Взяв ткань у помощника, Коул засунул ее в отверстие позади зарядной камеры и высек искру, ткань тут же воспламенилась. Он прикинул, что в запасе порядка пятнадцати секунд. Как раз достаточно.

Высунув голову над фальшбортом, он вытянул палец в направлении разъяренных солдат, плывущих к ним.

— Я — Даварус Коул! — крикнул он им. — Вы сделали ошибку, выбрав себе злодейскую жизнь. По крайней мере, вы отправляетесь на смерть, зная, что вас поразил лучший.

— Ты забыл пробанить ствол! — прошипел моряк рядом с ним. Даварус опустил взгляд.

Фитиль наполовину сгорел, когда пушка выстрелила. Сила выстрела была такова, что Коул ударился головой о фальшборт и чуть не вылетел в море. Ядро шлепнулось в воду в дюжине футов справа от гребной лодки.

Коул быстро осмотрелся по сторонам, надеясь, что никто не заметил его промаха. Заметили все. В голове у него отдавалось биение пульса.

— Дай мне тряпку, — выпалил он в ухмыляющееся лицо моряка.

На сей раз все прошло так, как он наметил. Коул прочистил ствол, зарядил ядро, поджег фитиль и навел пушку на цель. Солдаты находились в пятидесяти ярдах от каракки, когда пушка выстрелила, со свистом послав ядро в борт шлюпки. Вверх взметнулись обломки дерева, и вода, и размахивающие конечностями люди. Воздух наполнился криками.

На «Искуплении» поднялся галдеж. Выпрямившись, Коул огляделся и застыл на месте. Мгновением раньше он видел дюжину людей. Мужчин, у которых имелись семьи, надежды и мечты. Теперь там не было ничего, кроме обломков и трупов.

Его лицо расплылось в широкой усмешке.

— Пусть это будет им уроком! — воскликнул он, разворачиваясь к людям, шумно веселящимся на палубе, и поднимая в воздух кулак.

Коул с важным видом прошествовал к ним, смакуя каждый шлепок по спине и каждую счастливую улыбку, когда его новые товарищи устроили ему геройский прием. Жизнь еще никогда не была так хороша.

— Ты хорошо справился, парень. Хорошо справился, — сказал Трехпалый.

Он выпятил грудь.

— Мое имя — Даварус Коул. Я уже говорил тебе это. — Юный Осколок прошел туда, где на палубе дрожал Соуман, и поднял его на ноги. — Посмотри на это, — сказал он инженеру, показывая на заходящее солнце и темную воду, простиравшуюся до самого горизонта. — Это — наше. Все это. Теперь мы — свободные люди.

Соуман глубоко вздохнул и закашлялся. В уголках рта показалась кровь, но, несмотря на это, он улыбнулся.

— Не могу поверить, что твой план сработал. Признаю, я думал — это безумие. Ты — герой.

— Да, — спокойно подтвердил Коул. — Я — герой.

Они постояли в молчании, наблюдая, как прощается с миром солнце. Померкли его последние лучи. Соуман внезапно дернулся и издал слабый вздох.

Коул покачал головой.

— С твоей грудью становится хуже. Я думал, соленая вода могла тебе немного помочь.

Никакого ответа. Он посмотрел на инженера. Что-то торчало из его затылка. Коул прикоснулся рукой.

Стрела.

Соуман рухнул на палубу лицом вниз. Он не шевелился.

Над головой Коула что-то прошелестело, и в поле его зрения показалась густая тень. Он вгляделся в нее: похоже на человека…

Фалькус!Манипулятору удалось выбраться из опрокинувшейся лодки. Вокруг него раздувался плащ, слабо мерцая в ночном небе. В одной руке он держал арбалет, и оружие нацелено на Коула.

Коул бросился на палубу, неистово вопя, чтобы привлечь внимание остальной команды. Один из них подбежал и, наведя свой арбалет на парящую вверху фигуру, потянул за спусковой крючок, но стрела пронеслась мимо. Манипулятор сделал круг, резко спустился и пролетел в какой-то дюжине футов от них, прицеливаясь из своего оружия. Раздался глухой звук, и парень рядом с Коулом упал на палубу навзничь, со стрелой, торчащей из груди.

Юный Осколок развернулся и побежал. Он сделал это ради безопасности людей, собравшихся возле грот-мачты. Большинство из них все еще понятия не имело, что происходит.

— Ложись! — крикнул он. Один из бывших заключенных среагировал слишком медленно и получил стрелу в горло.

Коул опустил руку на пояс, чтобы схватить Проклятие Мага. На сей раз он нашел там нож, который одолжил ему моряк. Фалькус изготавливался для очередного смертельного захода. Коул напрягся.

Манипулятор стремительно понесся вниз, описывая дугу, нацеленную точно на Коула. Тот выжидал до последнего мгновения и бросил нож, метя в грудь летуна. Даварус промахнулся, но зацепил магический плащ, сделав в ткани большой разрез.

Фалькус разразился проклятиями: он неожиданно утратил контроль над полетом. Бешено вращаясь в воздухе, Манипулятор врезался в грот-мачту с отвратительным звуком и рухнул на палубу.

Трехпалый оказался на нем через мгновение, и его тесак принялся кромсать потерявшего сознание Фалькуса. В считанные секунды все было кончено. Расчленив труп Манипулятора, Трехпалый выбросил останки за борт.

Коул поднялся на ноги. Они потеряли троих, включая Соумана. Джек тоже получил серьезную рану. На Даваруса нахлынула ярость: его безусловный триумф запятнали смерти нескольких членов команды — особенно Соумана, на спасение которого от гибели в пучине он положил столько сил. Это просто нечестно.

Внезапно воздух вокруг словно запульсировал. Коул замер на месте, озираясь в изумлении по сторонам, и тут его чуть не стошнило. Он ощутил жуткое, всепоглощающее зловоние — будто огромный труп разлагался на солнце. По всему кораблю люди в мучительных судорогах заливали палубу рвотой.

Уши Коула наполнил жуткий рев, и он зашатался. Море начало мерцать, да так ярко, что глаза у него заслезились и ему пришлось отвернуться. Коул открыл было рот — спросить, что происходит, — но тут на него внезапно надавило что-то незримое, преградив путь словам, и в горло хлынула холодная вода. Всесокрушающая вода окружила его со всех сторон, и он, безнадежно сбитый с толку, принялся неистово барахтаться. Палуба исчезла из-под ног, и его потянуло вниз. Все глубже и глубже.

Коула поглотила тьма.

— Он будет жить.

Эти слова, казалось, приплыли в его уши откуда-то издалека. Во рту он ощущал желчь и соль. Тело непроизвольно вздрогнуло.

— Открой глаза.

Он сделал, как приказали, и уставился в лицо красивой женщины. Ее кожа казалась сверхъестественно бледной, но, возможно, это — эффект от луны у нее за спиной. И глаза какие-то странные. В его собственные глаза будто песку кто насыпал, и он потер их руками, сморщенными от соли.