Ява - Владимир Войновский

девятнадцать лет. Может у молодого человека, такого, как я, родиться дочь?

— Может. Только… Ты чего приехал?

— Извини, Катя, я, наверное, не вовремя. Пойду я… Просто я никого, кроме тебя и Надежды, не знаю в Хабаре. Вот и решил в гости заехать.

— Ну-у… Надежда тебе будет очень рада. Она в тебе души не чает. И «радостная» новость её не огорчит, — съехидничала Катерина.

— Зря ты так, Катюшка. Я же никому и ничем не обязан. Просто мы, как я думал, хорошие знакомые… друзья. Познакомились на уборке урожая. Так, что теперь…

— Да-а-а, а кто нас на машине катал?

— Катя… Ну, катать это же ещё ничего не значит. Правда? Вот дурёха. Ты чего вскипела?

— Хорошо. Оставайся. Не выгонять же тебя на мороз. Частушки будешь петь?

— Вместе и споём…

— Пошли. Я быстренько приготовлю покушать. Как раз Надюха придёт. Пошли…

— Куда пошли? А ну…

— Клавдия Ивановна, это мой гость. Только до вечера.

— Не положено.

— Клавдия Ивановна, хотите, я вам свой военный билет оставлю. У меня увольнительная до двадцати двух часов. С учетом дороги, я к вам очень долго ехал, мне надо выходить где-то в девятнадцать тридцать или двадцать часов. Ну что, устраивает такой вариант?

— Документ давай. В двадцать часов чтоб освободил помещение.

— Спасибо, — сказали ребята и пошли вверх по лестнице.

В небольшой уютной комнатке стояли две кровати. Матерчатой ширмой была огорожена небольшая кухонька, со столом, двумя стульями и небольшой одноконфорочной плиткой. На подоконнике стоял кассетник «Весна». Тут же три горшочка с домашними цветами. Цветы были и в небольших плетеных горшочках, закрепленных на стенах.

— Чистенько и уютно. Прямо как дома. А куда можно присесть?

— Где больше нравится, там и садись.

— Музыку можно включить?

— Включай.

— Какую кассету вставить? Извини, поставить?

— Слушай, а ты занудный, оказывается. Не отвлекай. Ставь, что понравится. Я хочу до Надиного прихода со столом справиться.

— Хорошо. Я не буду тебя отвлекать.

Валерка занял место на стуле у окна и начал перебирать кассеты. Одну за другой он вставлял их в магнитофон и немного прослушивал. Наконец-то ему надоело это занятие и он поставил играть «Битлов».

— Анекдот хочешь?

— Если не сильно пошлый.

— Первый отпал сам собой. Второй: «Какая разница между обладанием и самообладанием? Почти, никакой. Только после самообладания не с кем поговорить за наличные!» Ха-ха-ха! — рассмеялся Валерка.

— И что здесь смешного? — посмотрела на него Катерина.

— Проехали. Объяснять стыдно.

Открылась дверь и в комнату влетела Надежда. Она пробежала мимо Катерины и остановилась, удивлённо смотря на солдата.

— Валерка?! Ты, каким ветром?

— Не каким, а с каким, — уточнила Катерина. — У него дочка родилась. Вот, приехал, чтобы мы его поздравили.

— Здорово! Как назвали?

— Ещё не знаю. Это у мамы надо спросить, — просто сказал Валера.

— Молодец. Я всегда знала, что Валерка молодец. Вот и дочку успел сбацать. Дай я тебя поцелую, папашка молодой, — она подскочила и чмокнула его в щёку. — Ты счастлив?

— Очень!

— От твоего поцелуя или от рождения дочери? — съязвила подружка.

— Катька, ты сегодня прямо на себя не похожа. Слышь, Валерка, она ведь тебя ревнует. Вот умора…

— Никого я не ревную. Просто настроения нет.

— Так и запишем. У Катерины не было настроения. Ха-ха-ха! Потому, что у Валерки родилась дочка…

— Вот тебе и ха-ха. Давай, помогай накрывать на стол.

— Сейчас переоденусь и помогу.

— Ты что, при нём будешь переодеваться?

— А что тут такого? Чего он не видел? Шутка. Валер, отвернись или зайди за ширму. Я быстренько. Кать, а ты чего не переоделась?

— Валерку стесняюсь.

— Иди, переодевайся, я за ним посмотрю.

Как-то быстро и незаметно пролетело время. Ничего особенного, но о том, что надо будет уезжать, Валерка и не думал. Они ели нехитрую пищу. Смеялись. Шутили. Перебирали имена для дочери Валеры. Пели частушки и рассказывали анекдоты.

В двери тихо постучались.

— Да, войдите, — весело отозвалась на стук Надежда.

— Молодой человек, мне кажется, вы уже загостились. Не пора ли вам домой.

— Домой?! Я бы с превеликим удовольствием домой, но армейский долг, честь и совесть не велят. Спасибо, я уже собираюсь, — смеясь, поблагодарил Клавдию Ивановну Валерий, — вы мне документ отдайте.

— Будешь выходить, отдам, — дверь захлопнулась.

— Строгая она у нас, но до-о-обра-ая! — нараспев сказала Надежда. — Слышишь, Катерина, Валере пора ехать. Одевайся. Пойдём, проводим человека.

— Иди сама. У меня много дел. Я и так с вами засиделась.

— Вот так и приезжай к вам в гости, — изображая досаду, сказал Валерий.

— Приезжай, приезжай. Ты не смотри на неё. Обязательно приезжай, — защебетала Надя. — Не хочешь идти, так и скажи. Я сама его провожу.

— А я так и сказала, что у меня много дел.

Когда Валера с Надей выходили из комнаты, Катерина сидела за столом, на котором были разложены книги и конспекты.

— Видал, студентка, — съязвила Надежда.

— И на том спасибо. До свидания, Катюшка!

— До свидания, — не оборачиваясь, сказала девушка.

Надежда проводила Валеру до автобусной остановки. Когда подъезжал автобус, Надя поцеловала Валеру в щёку,

— Приезжай. С тобой легко и весело. Прямо как будто сто лет знакомы. На Катерину не обижайся. С ней такое бывает. Приезжай.

Автобус отъезжал от остановки, а Надежда стояла и махала ладошкой ему вслед. Вот так они расстались друзьями и больше никогда не встретились. Можно было бы, наверное, найти адреса Надежды и Катерины. Можно было бы написать им. Но… Наверное, это глупо, но Валерий не хотел продолжения их знакомства. В его памяти они остались милыми, молодыми и очень красивыми девчонками, которым он был очень благодарен за предоставленный во время первой увольнительной уют.

От остановки до части Валерка бежал не останавливаясь. С вечером и мороз крепчал, к тому же время поджимало. Когда заскочил в казарму, старшина невольно выдохнул:

— Фу-у-у! Где тебя черти носят? А ещё говорил, что идти некуда.

— Так я же вовремя успел. Время только двадцать один пятьдесят.

— Успел, успел. Переодевайся. Если хочешь есть, пошли в столовую.

— Нет, не хочу. Спасибо. Ушей не чувствую, — Валерка снял шапку. Стоя возле дневального, он держался за уши.

— А ну, покажи. Мать твою так. Отморозил. Бегом за мной.

Старшина и Ява выскочили на улицу. Мороз схватил в руки снег и сильно растирал вопящему Валерке уши.

— Терпи. Ещё чуточку потру, и пойдём спиртом растирать. Терпи, если хочешь с ушами остаться.

Увольнительная и праздники закончились тем, что Валерий сидел на кровати, прижимая к красным и невероятно опухшим ушам большие ватные куски, пропитанные спиртом.

Глава 40

Старший прапорщик Николенко

— Ну что ты возишься.