Любой ценой - Дэвид Марк Вебер

– В катастрофе мне раздробило не только позвоночник, – продолжила Эмили, по-прежнему глядя мимо Хонор. – Врачи исправили что смогли, но большую часть травм исцелить не представлялось возможным. Да и смысла в этом не было, поскольку я не чувствую ничего ниже уровня плеч, кроме правой руки – вообще ничего, Хонор – вот уже шестьдесят стандартных лет. Ничего.

Она вновь взглянула на Хонор.

– Я не могу жить без этого кресла. Даже дышать самостоятельно не могу. И вот ты. Такая здоровая. И такая красивая, хотя сомневаюсь, что ты сама это осознаёшь. Всё, чем я была, ты есть. О, Боже, Хонор, временами меня это так возмущает. И это так больно.

Эмили на мгновение остановилась, моргнула и улыбнулась дрожащими губами.

– Но ты – не я. Ты совершенно другая. На самом деле восхитительно другая. Когда я впервые поняла – когда вы впервые мне сказали – что вы с Хэмишем чувствуете в отношении друг друга, мне было трудно. Я понимала – как минимум умом – что в этом нет вашей вины и видела, как ужасно вы мучаете себя, чтобы только не причинить боли мне. Из-за этого и из-за политических последствий, если бы мир поверил кампании Оппозиции, я приняла решение – решение разума – принять то, что невозможно изменить и постараться свести последствия к минимуму.

Только позже, когда я как следует узнала тебя, я поняла душой, что ты на самом деле стала частью Хэмиша, а значит и частью меня. Но это всё равно не делает тебя мною. И боль, которую я все ещё временами чувствую, когда вижу тебя возле Хэмиша, хотя там должна была бы стоять я, или представляю тебя в его постели, где следовало бы лежать мне, совершенно не важна по сравнению с тем, кто ты есть и что значишь для Хэмиша… и для меня.

А теперь это. – она покачала головой. – Сейчас, хотели того или нет, вы сделали ещё один шаг. Сделали ещё кое-что, что я должна была бы сделать сама. Ребёнка, Хонор, – она снова моргнула. – У тебя будет ребёнок, ребёнок Хэмиша. И это больно, ужасно больно… и так замечательно.

В Эмили струилось свечение радости, подобное солнечному свету, пробивающемуся в просветы между грозовыми облаками. Это не было счастьем – пока не было. Для счастья было слишком много боли и остатков возмущения, беспричинного и иррационального. Но радость была, и Хонор чувствовала, что эта радость может стать счастьем.

– Мы с Хэмишем обсуждали это, – сказала Хонор твёрдо встретив её взгляд. – Мы оба хотим ребенка. Но более того мы хотим избежать причинять тебе боль или расстройство. Среди тех благотворительных учреждений, за которыми с Грейсона за меня осуществляет попечение Уиллард, есть как минимум три детских дома и два филиала агентств по усыновлению. Один на Грейсоне и один здесь, в Звёздном Королевстве. Мы можем отдать этого ребёнка на усыновление, Эмили. И сможем гарантировать, что у неё – или у него – будут любящие и заботливые родители.

– Нет, не можете. – отозвалась Эмили. – В смысле не можете отдать ребёнка. Я знаю, что вы сможете найти любящих родителей. Но я не могу просить, чтобы ты отдала своего ребёнка. А если что-нибудь случится с тобой, я не смогу просить Хэмиша расстаться с единственной частицей тебя, которая у него – у нас – останется.

– То есть, – Хонор помедлила, переводя дыхание. – То есть ты хочешь, чтобы мы сохранили ребёнка?

– Конечно да! – взглянула на неё Эмили. – Не хочу сказать, что не испытываю самых разных чувств, поскольку это не так. Уж ты-то знаешь. Но это пройдёт, а если и нет, то как я могу требовать от тебя расстаться с ребёнком только чтобы пощадить мои чувства?

Хонор закрыла глаза, крепче прижимая к щеке руку Эмили и, к её удивлению, та хихикнула.

– Конечно, – продолжила Эмили; её голос и свечение эмоций были ближе к норме, – теперь, справившись с первым удивлением, я вижу приближение некоторых проблем. Уж не надеетесь ли вы двое, что я помогу вам их разрешить… опять?

– Честно говоря, – сказала Хонор, поднимая голову и немного неуверенно улыбаясь Эмили, – именно на это мы и надеялись.

* * *

– Хорошо, давайте рассмотрим проблему и варианты её разрешения, – сказала Эмили много позже этим вечером, когда остатки ужина были убраны со стола и трое людей и двое древесных котов снова остались наедине. Она практически восстановила контроль над эмоциями, и Хонор наслаждалась её спокойствием.

– Во-первых, вариант когда Хонор отдает своего – нашего – ребёнка не рассматривается. – продолжила Эмили. – Во-вторых, не рассматривается вариант выносить ребёнка естественным путем. В третьих, потенциальные политические осложнения в результате признания нами факта беременности в настоящий момент будут… серьёзными. И здесь, в Звёздном Королевстве, и на Грейсоне. В четвертых, – она переводила взгляд со своего мужа на Хонор и обратно, – каким бы способом мы ни разрешили проблему, я намерена принимать участие в воспитании этого ребёнка. Итак, отбросив первый вариант, что нам остаётся?

– В обычных обстоятельствах, – вступила Хонор, – учитывая, что мама с Беовульфа, решение было бы элементарным. Она бы стала суррогатной матерью. Но, боюсь, это не сработает.

– Почему нет? – спросила Эмили склоняя голову. Хонор взглянула на неё, а Эмили взмахнула рукой в жесте, который заменял ей пожатие плечами. – Со многих точек зрения это выглядит замечательной идеей. Интересно, подумали ли мы с тобой об одной и той же проблеме.

– Это было бы замечательной идеей, – согласилась Хонор с оттенком грусти. – У мамы беременность всегда протекала легко, да и близнецы достаточно подросли, чтобы она начала скучать по ребёнку на руках. Не могу себе представить лучшую суррогатную мать. Но с юридической точки зрения этому ребенку предстоит сместить Веру с позиции наследника лена Харрингтон и однажды мне предстоит заявить об этом публично. А в таком случае использование мамы как суррогатной матери привносит множество проблем. Если у нее заметят признаки беременности, то на Грейсоне решат – если мы не скажем им иного – что отцом ребёнка является отец.

Она сделала паузу и криво усмехнулась.

– Отцом ребёнка является отец, – повторила она. – Вам эта фраза не кажется такой же странной, как мне?

– Звучит немного специфически, – признал Хэмиш. – Однако продолжай.

– Я говорила о том, что все предположат, что ребёнок принадлежит маме, а она слишком публичная фигура, чтобы её беременность не была замечена хоть кем-то. В результате нам придется либо сказать всем, включая сюда и Конклав Землевладельцев, кто является подлинным биологическим отцом ребенка, либо лгать.

Она помотала головой, отбросив юмор.

– Я этого не сделаю. Я не могу. Не только потому, что это неправильно, но и потому, что когда правда наконец выйдет наружу, это будет для меня политической катастрофой. Намного лучше, с точки зрения грейсонцев и их политики, признать прямо сейчас, что ребёнок от Хэмиша, несмотря на все потенциально неблагоприятные последствия, чем быть пойманной на лжи касательно отцовства моего ребёнка до его рождения. И, – она перевела взгляд с Эмили на Хэмиша и обратно, – может быть я слишком много времени провела на Грейсоне, но я с ними согласна.