Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

солнце, яркими лучами осветив черные окна офисных высоток, которые заблестели в ответ всеми цветами радуги. Сама Вселенная, а с ней и будущие, и ушедшие поколения их рода, казалось, благословили их, устремив на них свой взор, – пронеслась мысль, неизвестно откуда взявшаяся, в Юлином уме.

На следующий день Юля рано утром сбегала в поликлинику к терапевту, которая выписала все необходимые анализы без лишних вопросов, услышав о диагнозе дочери. Затем она сдала кровь и остальные анализы, а потом поехала в департамент здравоохранения подавать документы на квоту. Тем временем Людмила Петровна с Катей отправились в детскую поликлинику, надев маски и помазав носы «звездочкой». Это был первый выход Кати в общественные места за последние несколько месяцев, не считая поездки в НИИ.

Юля от волнения то и дело отвлекалась от работы; каким пустым казалось теперь все, что она делала! Словно для кого-то в целой Вселенной имело значение, выберет она сковородки красные или желтые, с антипригарным покрытием или керамическим, в качестве новинок ассортимента.

А рядом сидел коллега, вездесущий Алексей, которому она теперь формально подчинялась. Фактически она уже которую неделю пыталась ввести его в курс дела, разжевывая ему все процессы и всякий раз поражаясь масштабам его некомпетентности. Ее преследовало навязчивое ощущение, что Алексей не просто ничего не знал о сфере, в которую попал, когда пришел к ним в компанию, а в принципе не понимал смысла работы категорийного менеджера.

Он был уверен, что основное в его работе – это ответы на письма коллег, на их запросы. Всему остальному, а именно главной, созидательной части, он старался уделять минимум времени, словно боялся этой сложной, запутанной и ответственной работы по управлению ассортиментом и по его продвижению.

В обед, когда Алексей спешно убежал в столовую, она сидела одна за компьютером с чашкой кофе, от волнения у нее совсем пропал аппетит. Тогда одна из ее коллег подошла к ней и стала возмущаться:

– Я поражаюсь тебе, Юля! Мало того, что ты все проглотила, что юноша наш тебя «подсидел», так ты его еще и учишь с утра до вечера! У тебя своих дел, что ли, нет?

– Честно говоря, из-за этого дурацкого обучения я совсем погрязла в рутине. Если бы не ассистент, то ночевать бы мне здесь.

– А тебе это нужно? Ночевать-то здесь? – подначивала ее коллега.

Юля посмотрела внимательно в глаза уже немолодой женщины, по возрасту ближе к ее матери. Для чего-то она подошла и теперь пыталась возмутить ее спокойствие, но с какой целью? Вряд ли из чрезмерной заботы о ней самой, Юле.

– Но что же мне делать? Не обучать его, что ли? Я получила такое задание от своего руководителя, вот и выполняю.

– Святая простота! – взмахнула руками коллега, дивясь ее наивности. – Тебе не обязательно отказывать кому-то прямо. Делай вид, что учишь его. А сама учи так, чтобы он не потянул.

– Я так не умею, – Юля не смогла себе даже представить, как она будет ерничать и уклоняться от разъяснений. – И потом, даже при том, что я его всему учу, не думаю, что он потянет такую должность.

– Еще как потянет, с тобой-то за его спиной! Такие нигде не пропадут. Думай сама, как тебе лучше.

Юле представилось, как потом эта же коллега будет за ее спиной всем рассказывать, что она специально не обучает Алексея, чтобы он завалился, если в конечном итоге она послушает ее совета.

– У тебя у самой дочь, тебе ее нужно поднимать, а не о других думать.

В этот момент Юля отвлеклась на телефонный звонок. Как странно, Катя обычно не звонила ей, а лишь писала в Ватсап. Наверное, вопрос по анализам.

– Мама, мне тут какая-то тетя позвонила и начала такие ужасы говорить, – заговорила Катя, голос ее дрожал.

– Какие ужасы? – Юля вскочила и выбежала в коридор, чтобы остальные сотрудники отдела не слышали их разговор.

– Говорит: «Твоя мамашка не видит, что ваш папа уже давно другую семью завел». Что ты слепая и глупая, если думаешь, что папа в командировки летает на выходных. Мама, у нее такой мерзкий голос был!

Юля замерла на месте, слегка покачиваясь и не понимая, зачем она это делает. Все, что говорила Катя, словно вышло из параллельной реальности – злого отражения их мира. Откуда могла взяться другая женщина в их семье, семье, которая столкнулась с такой бедой? Это было настолько неправдоподобно, что Юля мысленно ухватилась за спасительную ложь: это была очень скверная злая шутка, вот что это было. Катя начала всхлипывать в трубку. Внезапно хлысты ненависти ошпарили Юле нутро. Они били по живому, по самому нежному, по мякоти ее внутренностей. Ненависть эта была к самой себе – за свое бессилие, за неспособность оградить и без того больного ребенка от варварства взрослого мира.

– Неправда все, – заговорила она делано, не натурально, будто по бумажке, – что ты веришь каким-то обманщикам? Это кто-то из моих подруг подшутить решил. Глупо, мерзко, пакостливо. Забудь. У тебя есть дела поважнее. Тебе еще сегодня нужно уроки успеть сделать, вечером ведь учитель придет, а ты полдня в поликлинике провела.

– Я все сделаю, – всхлипнув в последний раз, ответила Катя, – это правда твои подруги были?

– Конечно, кто же еще, – Юля собралась и теперь уже так уверенно лгала, будто и сама верила своим словам.

Когда она ехала домой с работы, ей представлялось, что она сейчас спросит у Антона, что это была за женщина, и он начнет отнекиваться, врать что есть мочи, и она не сможет поверить ему, но и сделать ничего не получится – не выгонит, даже обозвать его не сможет: доказательств-то нет. Однако все вышло совсем иначе.

В самый разгар их откровенной беседы на кухне Антон смеялся ей в лицо, говоря:

– Ты будешь верить всему, что какие-то нелепые бабы несут тебе? Да она номер телефона перепутала, звонила совсем в другую квартиру.

– Она вроде бы сказала, что ты в командировки часто ездишь. Совпадение?

– А кто в командировки сейчас не ездит? Да половина людей ездят. Это прямо как пальцем в небо, – Антон смеялся так беззаботно, словно эта клевета его не оскорбила, не задела, будто так и должно было быть, чтобы его пытались оклеветать.

– Не знаю, – Юля пожала плечами, пытаясь подобрать аргументы, которые могли бы помочь ей вывести мужа на чистую воду, но они не приходили ей в голову. По всему выходило, что давешний звонок и правда мог быть ошибочным, как будто «не туда попали».

В этот момент раздался такой протяжный гневный звонок в