Сироты на продажу - Элен Мари Вайсман

— Возможно, — произнесла миссис Кромвель. — Но сейчас у меня к тебе вопрос: ты голоден?

Савва энергично закивал.

Миссис Кромвель поднялась.

— Тогда пойдем со мной, — позвала она. — Посмотрим, что у нас готовится на кухне. Ты любишь запеканку из фасоли?

Савва пожал плечами, собрал камешки и сунул их в карман.

Миссис Кромвель быстро кивнула Бернис и направилась к двери в конце вестибюля.

Савва пошел было за ней, но остановился и оглянулся на Бернис.

— А вы идете? — спросил он.

Бернис покачала головой.

— Нет, я подожду здесь, — ответила она.

Савва пожал плечами и последовал за миссис Кромвель. Потом он снова внезапно остановился, подбежал к Бернис, вытащил из кармана заветные камешки и протянул ей:

— Хотите поиграть, пока я не вернусь?

У Бернис перехватило дыхание. Она хотела сказать «нет, спасибо», но не смогла выдавить ни слова. Вместо этого она взяла камешки. Савва широко улыбнулся и поспешил за миссис Комвель, которая придерживала для него дверь на кухню. Помахав Бернис на прощанье, мальчик исчез. Тогда лжемедсестра положила камешки на стул и выбежала из приюта.

Поднимаясь по крыльцу уже третьего за сегодня здания в престижном районе на севере Филадельфии, Бернис невольно вспоминала о тех сложностях, которые накануне возникли у нее с еврейским мальчиком из Венгрии.

Благодаря униформе медсестры отсылать детей иммигрантов на поезде в сельскую местность оказалось легче, чем она думала. Кондукторы никогда не ставили под сомнение, что детей отправляют на усыновление и удочерение, а ребятишки по большей части радовались путешествию. Бездомным Бернис рассказывала, что в конце пути их встретят новые семьи, а если дети надеялись только забрать еду и сразу вернуться домой, она обещала им, что родители будут ждать их на станции. До вчерашнего дня, когда она забрала двух братьев-венгров, десяти и шести лет, главная сложность состояла в деньгах: чтобы платить за билеты, надо было вдвое увеличить сумму сборов.

После долгих блужданий под холодным проливным дождем она вела мальчиков на станцию, мечтая поскорее вернуться домой, переодеться в сухую одежду, обнять близнецов и выпить чашку горячего чаю. Она могла даже шикануть и нанять кеб.

Бернис знала наизусть расписание всех поездов в другие штаты, где принимали сирот, и потому купила два билета на состав номер шесть, отходящий в Огайо через двадцать минут. Паровоз, с шипением выпуская столбы дыма, уже стоял на путях. Волна свинцового дыма поднималась из труб и разбивалась о низкое небо, окутывая толпу на платформе влажным сажистым туманом.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил старший мальчик. — Где еда, которую я должен принести домой родителям?

— На ферме за городом, — объяснила Бернис, протягивая билеты. — Там есть свежее молоко, яйца, хлеб и картошка.

Младший брат послушно взял картонные прямоугольнички и направился к поезду, но старший схватил его за плечо, вырвал у него билеты и вернул их Бернис.

— Мы никуда не поедем, — заявил он. — Мы обещали anya[22], что сразу же вернемся.

Бернис стиснула челюсти. Впервые ребенок усомнился в ее посулах, а у нее не осталось сил спорить.

— Так и будет, — заверила она, — как только вы приедете с фермы.

Мальчик помотал головой.

— Нет, — отрезал он. — Вы ничего не говорили anya про поезд. — Он взял брата за руку и стал проталкиваться сквозь толпу к выходу.

Бернис охватило раздражение вперемешку с паникой, и она растерялась. Если мальчишка расскажет, что она пыталась посадить их на поезд, родители могут позвонить в полицию. К тому же она уже купила билеты.

— Подождите! — окликнула она братьев. — Я все объясню.

Мальчик остановился и гневно воззрился на нее.

Бернис подошла к детям и сделала грустное лицо, изображая сочувствие.

— Извини, — произнесла она, — меня просили не говорить вам, но, если хотите снова увидеть родных, вам нужно сесть на поезд. Сейчас они собирают вещи, чтобы ехать в Питтсбург, и встретят вас там на станции.

Мальчик понурился, его гнев сменился замешательством. Младший брат с тревогой смотрел на старшего.

— Родителей везут на автомобиле, — продолжала врать Бернис. — Они знают, как вы мечтаете прокатиться, но в машине мало места, ведь еще должны поместиться вещи. Родители не хотели вас расстраивать, а потому…

— Но нам нечем заплатить за билеты… — засомневался младший брат.

— Это за счет Красного Креста, — успокоила Бернис.

Мальчик с сомнением взглянул на нее.

— На вашем месте, — продолжала Бернис чрезвычайно дружеским тоном, — я бы скорее поехала на поезде. Разве вы не слышали, что говорят про водителей автомобилей? «Сел в машину — попрощайся с мамой-папой».

Мальчик помотал головой, упрямо сжав рот.

Бернис начала терять терпение.

— Если вы не сядете на поезд, мне придется отвести вас в приют, пока родители не приедут за вами. Думаешь, у них так много денег, чтобы кататься туда-сюда?

Парнишка снова помотал головой, на глазах у него выступили слезы.

— Тогда давайте быстрее. Или хотите навсегда распрощаться с мамой и папой?

Мальчик с беспокойством взглянул на младшего брата, размышляя и колеблясь, потом неохотно взял билеты. Вид у него был совершенно несчастный. Он еще раз посмотрел на Бернис и, не сказав больше ни слова, направился вместе с братом к пассажирскому вагону.

Теперь Бернис гадала, как повел себя мальчишка, когда поезд проехал мимо Питтсбурга, оставил позади штат Пенсильвания и двинулся дальше. Наверно, он в панике смотрел в окно и в то же время пытался не показывать своего ужаса, чтобы не напугать младшего брата. Она невольно вспомнила, как Дэниел запирал ее в ящике, как она боялась, что ее заберут из дома, и как мучительно думать, что родители хотят от тебя избавиться. Мелькнула мысль: а ведь теперь она сама причиняет такую же боль, и в душе шевельнулись угрызения совести. Но потом Бернис напомнила себе, что мальчикам будет лучше без родителей. Наверняка какая-нибудь сельская семья с удовольствием возьмет двух детей вместо одного.

Бернис тряхнула головой, чтобы отогнать непрошенные думы, и обнаружила, что так и стоит на крыльце двухэтажного кирпичного дома. Сколько времени она уже топчется здесь? Успела ли постучать в дверь? Она огляделась, пытаясь вспомнить. Висевшие на открытой веранде белые качели покачивались на холодном ветру. С обеих сторон двери стояли каменные вазоны с землей и остатками сухих стеблей. На почтовом ящике значилась фамилия Уинстон. Бернис глубоко вздохнула, напоминая себе о цели визита, и постучала в дверь. Частично ей даже хотелось, чтобы дома никого не оказалось. Ноги у нее гудели, и она уже подумывала провести остаток дня дома. Она заслужила передышку.