Друид - Клауде Куени

— Завтра вам тоже понадобится переводчик? — с удивлением спросил я, подозревая что-то неладное. Неужели римляне готовили какой-то заговор?

— Тебя хочет увидеть Авл Гирт.

— Авл Гирт? — переспросил я.

— Он руководит всей перепиской проконсула, которую ведет его канцелярия.

Лабиэн протянул мне запечатанный свиток пергамента и с улыбкой сообщил:

Для кельта это единственная вещь на свете, которая может помочь ему живым войти на территорию римского военного лагеря. Так что не забудь завтра взять этот свиток с собой и предъявить его на входе.

Вместе с Вандой я вернулся в шатер Нигера Фабия и рассказал ему, что мне довелось видеть и слышать в тот день. Я как раз собирался поговорить с ним об Авле Гирте, но мне помещали — в шатер вошел центурион Сильван. Несколько сопровождавших его легионеров остались ждать у входа на улице.

— Нигер Фабий, ты купишь у моих воинов немолотое зерно? У каждого есть по две либры[32].

— Сколько же легионеров хотят обменять свое зерно на деньги? — усмехнулся Нигер Фабий.

— Таких желающих пятнадцать человек.

— Зачем же им нужны деньги? — рассмеялся купец.

— Ты не поверишь мне, Нигер Фабий, — ответил Сильван, — но им нужны деньги, чтобы купить свежеиспеченный хлеб. Мои солдаты слишком ленивы, чтобы самим молоть выделяемый им паек зерна. Они не хотят тратить время впустую, орудуя жерновами или ручными мельницами. Ты ведь сам знаешь, как мы любим порезвиться в полях с местными дикарками!

Должен признаться, что мне никогда не нравились грубые, вульгарные выражения, которыми пользовались легионеры, чтобы выражать свои мысли. А этого с головы до ног облитого благовониями офицера Сильвана, который служил на таможне, я просто терпеть не мог. Согласен, благодаря ему у меня сегодня появилась возможность заработать пару серебряных денариев, но он предложил мне эту работу не потому, что хотел помочь мне, а исключительно ради того, чтобы выслужиться перед префектом лагеря.

— Сильван, — спросил я, — почему же твои легионеры соглашаются на такую невыгодную для них сделку? Ведь готовый хлеб стоит столько же, сколько два дневных пайка немолотой пшеницы!

Офицер лишь отмахнулся:

— В лагере разразилась болезнь, и называется она золотая лихорадка. Все только и говорят, что о предстоящей войне и о богатой добыче. Солдаты совсем потеряли голову — они залазят в долги и бросают на ветер огромные суммы денег. Каждый рассчитывает, что ему удастся захватить одного-двух рабов и хотя бы пригоршню золотых украшений или необработанных самородков. Простые легионеры вдруг возомнили себя ровней Крассу! С той лишь разницей, что они одеты в кольчуги, а не в дорогие туники.

Солдаты, оставшиеся ждать снаружи, внесли пшеницу, как только услышали приказ офицера. Нигер Фабий расплатился. На часть полученных от купца денег Сильван тут же купил рис И шафран. Похоже, блюдо из риса, которое довелось попробовать римлянину, ему очень понравилось.

— Где же расположились солдаты десятого легиона? Куда они запропастились? — спросил Нигер Фабий. — Они могли бы скупить в течение одного часа все товары, которыми забит мой склад.

Офицер самодовольно ухмыльнулся.

— Вдоль берега реки они сооружают земляной вал, защищенный глубоким рвом. Длина этого укрепления будет девятнадцать миль, высота — шестнадцать футов. Он протянется от Генавы до самой Юры.

— Не удивлюсь, если они будут насыпать этот вал и рыть этот ров всю жизнь! — попытался пошутить я, стараясь выглядеть как можно более хладнокровным и сдержанным.

— Цезарь уже велел нанять дополнительных рабочих. Они корчуют деревья и сооружают сторожевые башни, которые будут расположены на определенном расстоянии одна от другой.

— Неужели Цезарь в самом деле думает, будто мы без его разрешения решимся переправиться через реку и войти на территорию римской провинции? — Я пришел в бешенство. Этот тщедушный карлик, чудом ставший проконсулом, открыто готовился к войне, хотя никто не собирался на него нападать.

— Если вы попытаетесь перейти реку, то тем самым окажете Цезарю огромную услугу, — осклабился один из пришедших с Сильваном легионеров. Он не останавливаясь жевал лавровый лист. — Если же вы так и не решитесь нарушить наши границы, то нам придется самим переодеться в варварские наряды кельтов и наделать много шума, чтобы в Риме согласились дать проконсулу еще несколько легионов.

Следующим утром мы с Вандой сидели на берегу Родана и наблюдали, не веря своим глазам, как несколько тысяч легионеров под руководством своих центурионов организованно и слаженно с невероятной скоростью копали ров вдоль русла реки. Извлеченный грунт тут же использовали для сооружения вала. Если честно, то увиденное больше напоминало нам волшебство. Я понял наконец, что имели в виду купцы, когда говорили, что Рим завоевывает мир, умело орудуя лопатой. Основой римского легиона являются не отдельные солдаты, а некая единая, безликая и могущественная сила, которая способна, словно железная лавина, прокатиться где угодно, даже по самой глухой местности, и сравнять с землей все, что окажется на ее пути.

Тем временем к нам присоединился примипил, и мы, глядя на работающих легионеров, начали говорить о том, насколько быстро продвигалось сооружение укреплений.

Луций Сперат дружески хлопнул меня по плечу и вытянул вперед правую руку, показывая куда-то вдаль:

— Посмотри, Корисиос, одна из башен уже полностью готова.

Увиденное не укладывалось у меня в голове. Действительно, у самого берега уже возвели деревянную башню, состоящую из трех уровней. Странно одетые лучники ловко забрались по лестнице и заняли позиции на самой верхней площадке.

— Это лучники с Крита, — заметил Луций Сперат. — Всего лишь через несколько дней весь левый берег Родана на протяжении девятнадцати миль будет надежно укреплен. Рабочие соорудят не только вал, защищенный рвом, но и около дюжины сторожевых башен.

— Ты сказал, девятнадцать миль? — Я был поражен до глубины души.

— Да, ты не ослышался, Корисиос. Длина этого укрепления составит девятнадцать миль. Но кое-где высокий, обрывистый берег, созданный самой природой, позволит нам значительно ускорить работу. В таких местах рабочим и солдатам не нужно будет делать ров и насыпать вал.

Скорость, с которой возводились сторожевые башни, поражала мое воображение.

— За все это мы должны благодарить всадника Мамурру! Он — самый настоящий гений! Равных ему не сыскать. Но будь с ним крайне осторожен. Мамурра великолепный инженер, но это нисколько не мешает ему быть ужасным развратником.

Урсул в очередной раз с гордостью взглянул на левый берег Родана. Насладившись открывающимся видом, он перевел взгляд на меня и сказал:

— Корисиос, тебе крупно повезло, ведь ты оказался на территории римской провинции, а не по ту сторону вала.