Золотые земли. Совиная башня - Ульяна Черкасова

– Не просто ведьму, а лесную ведьму, – поправил он. – Сильнейшую из всех, что есть на свете. А это будут бывшие рабы – больные и ослабшие. Половина из них, скорее всего, погибнет в бою.

– А что ты будешь делать со второй половиной? – настойчиво продолжил Седекий. – Когда мы одержим победу, что будет с выжившими чародеями?

Яркие, точно весенний лёд, глаза Ярополка сверкнули. Он посмотрел на Седекия прямо, холодно.

– А что бы ты пожелал, Пресветлый Отец, сделать с этими чародеями?

Тот не успел ответить, по терему пробежал ропот, и Вячко в тихом гомоне недовольных голосов расслышал:

– Казнить.

– Сжечь их.

Растерянная Фиофано не отводила взгляда от Пресветлого Отца, ждала покорно его решения, не смея возразить.

– Не думаю, что стоит спешить с такими решениями, – произнёс Седекий. – Верно, Создатель сам укажет нам верный путь. А на этот поход, княжич Вячеслав, я тебя благословить не могу.

Невольно Вячко дёрнул губой, сжал кулаки от досады. Седекий перевёл взгляд на Ярополка.

– Но и препятствовать не посмею, если так решил Великий князь. Просто советую не забывать о законах Империи.

– Я потомок Константина-каменолома, – Ярополк держал голову высоко, лицо его оставалось непроницаемым. – Я всегда помню о законах Империи, но она редко вспоминает о нас, поэтому нам придётся защищаться так, как мы, ратиславцы, умеем: хитростью, сталью и чарами.

Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но вовремя себя остановил. Вячко готов был поспорить, что он знал, что желал сказать брат: молитвы им пока не помогли.

– Меня еле отпустили с женской половины, – Мирослава громко хлопнула дверью, и холоп с другой стороны едва успел отскочить, чтобы его не ударило по носу. – Все как с ума посходили.

Вячко оглядел сестру внимательно, подметил взлохмаченные волосы и покрасневшие щёки: обычно она выглядела совершенно, ни один волос не выбивался из косы.

– Все обеспокоены, и это правильно. Вольные города могут подослать новых убийц.

– Как они проберутся во дворец?

– Чародеи способны на что угодно.

– Раз даже во дворце сейчас опасно, то как ты можешь нас оставить?

Это было почти похоже на заботу. Вячко удивлённо вскинул брови.

– Я обязан выполнить приказ Ярополка.

Сестра выглядела недовольной. Она сняла шубу, бросила её на кресло, обошла несколько раз ложницу по кругу, не сказав ни слова, оделась обратно и села в кресло, недовольно пыхтя.

– А что, если ты там умрёшь?

Вячко пожал плечами.

– Может, и умру.

– Тебе смешно? – она возмущённо надула губы. – Это не шутки. Мечислав погиб со всей семьёй, потом батюшка. – Мирослава не выдержала, отвернулась, чтобы утереть брызнувшие слёзы. – И вы с Ярополком оба идёте на юг, а я тут… со скренорцами.

– Ты боишься скренорцев?

– Они жуткие. Смотрят всегда так яростно… Один из них посватался ко мне, представляешь? – возмущённо добавила она.

– Ты отказала?

– Конечно! – Мирослава отвернулась, даже в сумраке было видно, как вспыхнули её щёки. – Он сказал, что он сын ярла и очень богат, но… он здоровый, сильный… страшный, в общем. И он язычник! Они все язычники. Что, если они станут приносить людей в жертву? Мне страшно с ними оставаться…

Как и всегда, Мирослава в первую очередь переживала за своё благополучие. Вячко мягко усмехнулся. Не стоило ожидать сочувствия от сестры. Он хорошо её знал, а всё равно порой надеялся, что ей есть до него дело.

– Вячеслав! Ты должен остаться, – вдруг воскликнула Мирослава. – Хотя бы один мужчина из рода должен остаться в столице.

– Вряд ли Великая княгиня согласится, что это должен быть я, – грустно улыбнулся Вячко. – К тому же, кроме меня, некому отправиться в Дузукалан.

– Пошли своих дружинников.

– Я должен сам.

– Почему? – сестра упрямо поджала губы. – Почему именно ты?

– Потому что Ярополк никому другому не доверит такое важное дело. От моего успеха во многом зависит наша победа.

Мирослава гневно сверкала глазами. Длинные крепкие пальцы беспокойно стучали по подлокотнику кресла, отбивая неровную дробь.

– У меня дурное предчувствие.

– У тебя бывало такое раньше? – Вячко говорил тихо, вкрадчиво, как с маленьким ребёнком.

– Что?

– У тебя бывали раньше дурные предчувствия? По поводу Мечислава или отца?

– Что? – Мирослава удивлённо вскинула брови. – Нет. Я же не ведьма какая-то.

– Тогда почему ты доверяешь своим страхам сейчас?

Она поморщила нос, отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Вячко пришлось подняться. Он обошёл кресло, присел на корточки так, что Мирослава теперь смотрела на него сверху вниз. В глазах у неё блестели слёзы.

– Что случилось?

– Ярополк и матушка даже говорить об этом не хотят, но… – она снова поджала губы, отчего стала ещё больше походить на Фиофано. – Я… а что, если вы все погибнете? Так ведь уже было, когда мы воевали с рдзенцами. У нас была большая семья, а все погибли, только батюшка наш остался. И теперь опять: члены нашей семьи умирают один за одним… там, в Ниже, ведь никого не пожалели. Даже детей…

Осторожно Вячко взял руку сестры в свою. Это было странно и непривычно: Мирослава редко делилась с ним переживаниями, они вообще нечасто говорили. С самого детства их разделяло происхождение, разные матери, предубеждения, даже жили они в разных частях дворца: Мирославу воспитывали на женской половине. Среди подруг сестры были боярские дочки, а Вячко гулял с дворовыми ребятами, Мирослава целые дни проводила в светлице, когда Вячко возглавил дружину, Мирослава собирала приданое и перебирала предложения от знатных женихов, а Вячко мечтал жениться на служанке.

Вряд ли им было о чём поговорить. Вряд ли их связывало что-нибудь, кроме общей крови.

– Ты не будешь одна. С тобой останется мать…

– Никто не скучает по Мечиславу и отцу, кроме меня. Мать целыми днями молится, но она ни слезинки не проронила, а вы с Ярополком только и говорите, что о войне и делах, – губы её побледнели. – Ты больше рыдал по дворовой девке, напивался, как свинья, а по отцу…

Она судорожно вздохнула, и Вячко погладил её по ладони.

– Он так нас научил. Отец сам потерял всю семью, но смог уберечь остальных, потому что судил здраво и не погружался в своё горе, – слова дались легко, а суть их не сразу дошла до Вячко. Вот чего добивался от него отец. Вот чего он желал. – Знаешь, слезами горю не поможешь. Мы не можем сейчас плакать и горевать. Но ты права, мы должны беречь друг друга, только так мы справимся со всем.