Русь против Хазарии. 400-летняя война - Михаил Елисеев

Но одно сказать можно смело: Марзубан был воинственен, агрессивен, стремился к безграничной власти и в достижении ее не останавливался ни перед чем. А тут такая неприятность.

Он просто не мог долго оставаться в стороне от тех дел, которые закручивались в регионе, и позволить русам хозяйничать в Бердаа. Это был удар по его личному престижу.

«Собрал Марзубан ибн Мухаммед войско свое, воззвал к населению с призывом, и пришли к нему со всех окрестных земель добровольцы. Пошел он (Марзубан) во главе 30 000 человек, но не мог сопротивляться русам, несмотря на большое число собранных им сил, не мог произвести на них даже сильного впечатления. Утром и вечером он начинал сражение и возвращался разбитым. Продолжалась война таким способом много дней, и всегда мусульмане были побеждены».

Или другими словами того же рассказчика: «Подступили со всех окрестных земель к ним (Русам) мусульманские войска. Русы выходили против них и обращали их в бегство. И бывало не раз так: вслед за ними (Русами) выходили и жители Бердаа, и, когда мусульмане нападали на Русов, они кричали «Аллах велик» и бросали в них камни. Тогда Русы обратились к ним и сказали, чтобы они заботились только о самих себе и не вмешивались бы в отношения между властью и ими (Русами). И приняли это во внимание люди, желающие безопасности, главным образом это была знать. Что же касается простого народа и большей части черни, то они не заботились о себе, а обнаруживали то, что у них в душах их, и препятствовали Русам, когда на них вели нападение сторонники (войска) власти» (Ибн Мискавейх).

Чернь помогала своему правителю как могла, да все без толку.

Вот здесь к нам вновь подключается Лев Рудольфович с заявлением о том, что русы «к выходкам черни относились с редкостным стоицизмом и долготерпением, ограничиваясь тем, что разгоняли оборванных фанатиков». «Любопытно, – задается вопросом историк, – в ответ на какое нападение современный командир приказал бы расстрелять толпу и взял заложников среди гражданского населения? Правильно, читатель, на первое!»

Русы не хотят нагнетать ситуацию в городе, пока они еще надеются остаться там надолго и закрепиться, а поэтому проявляют редкостную терпимость и выдержку.

Сколько времени это продолжалось, нам неведомо. Однако терпение Свенельда и его гридней скоро иссякло. Да и кто сможет этот беспредел долго выдерживать? Получить булыжником по голове неприятно, и мы думаем, что мало кому хочется. А выдержка русов уже была на грани. Но пока еще виды захватчиков в отношении Бердаа оставались прежними и руки они не распускали. Они все еще надеялись удержать город за собой.

К репрессиям перешли русы лишь тогда, когда обнаглевшие горожане начали нападать на некоторых из них, отслеживать и убивать поодиночке. То есть посягнули на жизни завоевателей. Но даже перед тем, как обрушить карающий меч на головы смутьянов, русы сперва предложили горожанам покинуть Бердаа и отправиться под руку столь горячо любимого ими правителя. Но мусульмане были настойчивы и неутомимы и с упорством, достойным лучшего применения, продолжали резать незваных гостей, поскольку привыкшая к безнаказанности чернь даже не обратила внимания на это их предложение. Да и остальные жители города не восприняли его всерьез. А зря, ведь это помогло бы избежать многих неприятностей.

Когда русы поняли, что в этом городе им закрепиться не удастся, тогда они полностью изменили свою тактику. Жалеть, сочувствовать и проявлять терпимость к своим новоявленным подданным уже не имело смысла, и вот тут, избалованные терпением воинов Свенельда, мусульмане увидели перед собой совсем иное лицо заморских пришельцев.

Перемену в целях и настроениях завоевателей заметить несложно.

Однако мы забежали немного вперед. Давайте обо всем по порядку.

Чем же занимался все это время храбрый Марзубан? А пока только тем, что бессмысленно и бестолково растрачивал свои силы. В открытом и честном бою русов было ему не взять, а постоянные поражения подрывали авторитет правителя как вождя и веру его бойцов в свои силы. Но на войне всегда есть место случайности, которая запросто может изменить весь ход событий.

И вот когда уже мусульмане утомились от бесполезных боев и бесчисленных потерь, когда они уже начали опускать руки, в стане русов произошло то, что на первый взгляд выглядело банальностью, но последствия этого события оказались воистину судьбоносными.

Все было просто до безобразия. В Бердаа царило изобилие, в том числе и различных диковинных плодов, которых русы раньше и не видывали, тем более в таком количестве. Для Востока это дело обычное, а вот гридням Свенельда подобное разнообразие было впервой. О том, что сии фрукты собой представляют, суровые воины и понятия не имели, а попробовать такую красоту на вкус соблазн был велик. Какие дозрели, а какие нет, какие из них съедобны, а какие опасны, русы могли и не знать. А потому, дорвавшись до экзотики, они наелись не того, чего было нужно, многие заболели и ослабли, а некоторые даже умерли. Эпидемия распространилась стремительно, болезнь косила завоевателей направо и налево. Возможно, что это была дизентерия.

Бойцы, переносившие на ногах самую крутую боль и с легкостью преодолевавшие тяжелые невзгоды, не смогли справиться со своим расстроенным желудком. Некоторые дружинники уже едва двигались. Другие, пожадничавшие и обожравшиеся диковинными фруктами, валялись на земле и были совершенно небоеспособны. Какая война, только успевай в кусты бегать да портки скидывать. А для воина нет ничего позорней такой доли. Уж лучше почетная смерть в бою, от вражьего клинка.

Но есть и иная версия. Женщины города, прибегнув к коварству, стали травить русов различными ядами. За что и были, как только такое дело раскрылось, наказаны лютой смертью.

Хотя одно другому совершенно не мешает. Восток – дело тонкое.

Марзубан быстро получил известия об этих событиях от горожан. Был он воин опытный и хитрец прожженный, поднаторевший в разных восточных коварствах. А поэтому он изменил тактику, или, как говорит ученый араб, «обратился он к уловкам и военной хитрости». Марзубан размышлял недолго, поскольку самая простая из всех военных хитростей довольно быстро пришла ему на ум.

Засада! И как это он раньше не догадался? Да, наверное, потому, что просто безгранично верил в себя и надеялся на силу и наглость. Теперь времена изменились. Теперь в ход пошли хитрости и тонкости. А что может быть лучше хорошей засады, да еще темной ночью? На взгляд Марзубана – ничего.

Теперь осталось дело за малым, поскольку требовалось заманить русов в подготовленную западню.

Начало операции было традиционным:

«Он сговорился с войском своим, что они первые сделают нападение». Все новое – это хорошо забытое старое, поэтому русы и не удивятся такому началу. «Когда же русы пойдут в контратаку, то он (Марзубан) обратится в бегство, а вместе с ним побегут и они (мусульмане) и этим возбудят надежду у русов на победу над регулярными войсками и мусульманами». В этом тоже не было ничего нового и революционного, подобная тактика стара как мир. И не факт, что русы на нее клюнут. Но надежда умирает последней, и Марзубан решил рискнуть.