Маленький ныряльщик - Сергей Калашников

Впрочем, негласно за ними присматривали, так что большой паники данное событие не вызвало, но попреки от матери выслушивать пришлось обоим. От великой княгини Марии Федоровны. Ну да это полбеды – отделение наскоро вылепленных масок от лица – вот что было настоящим наказанием. Кое-что, наверное, только с кожей отойдет через недельку-другую.

Поскольку собственного сына предстояло наказывать мне, то я и предписал ему три дня ничем, кроме латыни, не заниматься.

– Лучше бы выпорол, – буркнул сынуля и ушел с обреченным видом.

Только после этого мы с Сан Санычем позволили себе всласть похохотать. Вспомнили свои детские проказы, а заодно он поручил мне осуществлять надзор за строительством подводного крейсера. Тут я и сообразил, что своими собственными руками подстроил себе великую свинью. В прошлом году жаловался, что без генераторов и электромоторов настоящая субмарина не получится, а потом взял, да и разработал их. Дверца золотой клетки, куда посадил меня его высочество, захлопнулась с победным щелчком. Тем более что добрый царевич в ответ на сетования о том, что у меня же здесь ни кола, ни двора, непринужденно заявил:

– Какой разговор, любезный Петр Семенович?! Переезжайте сюда. Для вашей замечательной козы здесь имеется прекрасный нерегулярный парк. Прислуги тут маловато, но вряд ли вы станете принимать много гостей.

Хозяин-то здешний, возвращаясь из дальних походов, живет с семьей не в Большом дворце, а в деревянном Константиновском. А тут к вашим услугам прекрасная библиотека, основанная еще моей прабабушкой. Фамильный архив и собрание слепков и камней вам не помешают, как и посетители картинной галереи. Да и академик Стефани, что работает с собраниями предметов искусств, человек тихий.

Кстати, великий князь Константин Николаевич, что владеет этим поместьем, обещался не стеснять вас, в уплату за что надеется выслушать повествования о ваших приключениях на ныряльщике. Он много хлопочет о флоте, и будущее его развитие не способно оставить дядюшку равнодушным.

Вот так и поселился я во дворце генерал-адмирала флота Российского, его заботами превращенном в хранилище предметов искусств. Дворец имею в виду, а не флот.

Забегая вперед, поспешу доложить, что, вдобавок к уже упомянутым знакам внимания, обо мне был пущен слушок, будто бы я – сын то ли Александра I, то ли Николая I, долго живший вдали от столицы и занимавшийся самыми разными науками.

Это я к чему речь веду: если не хотите попасть в мое положение, помалкивайте в разговорах о том, что знаете или считаете, что знаете или умеете. Иначе вас обязательно заставят это сделать. Особенно если это нужно кому-то из властей предержащих.

А было оно действительно нужно. Россия-то-матушка наделала долгов в заграницах. Потому поиск адекватного и не чересчур дорогостоящего ответа на начавшееся повсюду строительство броненосцев волновал умы флотоводцев не на шутку. Оттого и Степан Осипович с его идеями минного флота оказался услышан, и подводным лодкам уделялось внимание, и ныряльщика моего пристальным взором не обошли. Очевидный ведь вывод напрашивается: сумел построить маленькую работоспособную посудину – изволь и корыто побольше соорудить. Тоже работоспособное.

* * *

Жаловаться буду. Говорят ведь: многая знания – многая печали. Так вот, представления мои о подводных лодках значительно превышали познания современников. То, о чем бы не все они сразу подумали, было для меня открытой книгой. Обо всем рассказывать не стану, а то утомлю, но о системе вентиляции упомяну.

В закрытом объеме человек отбирает у воздуха кислород и вместо него выдыхает углекислый газ, которым недолго отравиться. Связать этот вредный газ несложно – известны способы. Той же известью, например. Но как вы восполните убыль кислорода? Продувать весь объем сжатым воздухом, откачивая избыток за борт – так никаких баллонов не напасешься. Откачать бы избыток азота, оставив кислород. А вот это идея!

Поскольку датчики для измерения содержания кислорода делать я умею и электрически запитать их уже могу, то и сделал два для лаборатории, которой заказал найти материал, который пропускает один газ и не пропускает другой. Помню, что есть в природе минералы с такими свойствами. И ребята довольно быстро нашли то, что требовалось. Геологи знают много разных камней. А я названия не помнил, но какое-то оно петрофизическое. Только пользы для моей подводной лодки от этого никакой не вышло – камни те поглощали именно кислород и не слишком охотно его отдавали, – не получалось у нас полноценно восстанавливать воздух в подводной лодке без замены его на атмосферный – со временем содержание кислорода падало.

История с перископом – это была целая песня. Газовую турбину сделали с дутьем сбоку, а не вдоль оси, да еще и работала она на обедненной смеси, чтобы продукты сгорания охлаждались избытком воздуха. А без этого лопатки служили чересчур недолго. Хоть и из жаропрочной стали, из которой делают орудийные стволы, но до современных мне кондиций не дотягивали. Система регулирования мощности, подаваемой на винты, была проста, но громоздка. Труба для забора воздуха при ходе под водой и громадные торпеды Александровского – клубок из множества устройств, которые необходимо впихнуть в узкую трубу корпуса и оставить подходы для их обслуживания.

А облом с неоном! Его еще не открыли. А нынешние лампы накаливания, что нежнее шелка! И никто не знает слова «нихром», из которого я хотел слепить хоть что-то светящееся на худой конец.

Достаточно сказать, что с закладкой корабля я тянул год, пока не был решен целый ряд принципиальных вопросов, из-за чего насмерть переругался с Сан Санычем. Обозвал его торопыгой и транжирой, швыряющим народные денежки на мельницу своего нетерпения.

Как вы понимаете, дома, в Павловском дворце, я бывал наездами, потому что мотался между Питером, Москвой, Казанью и Пермью. А уж когда началась постройка собственно подводной лодки – семейство мое перебралось со мной в Николаев, и с цесаревичем видеться мы перестали. Жандармы к этому моменту полностью утратили интерес к вашему покорному слуге. Видимо, заметили, что начал брать взятки, и успокоились. Поняли, что я – такой же, как все, – ведь не рассказывал им, куда эти деньги уходят. Естественно, на оплату других заказов оборудования для лодки. Дело в том, что так получалось сравнительно недорого, хотя, признаюсь, головной образец встал казне в кругленькую сумму.

Спуск на воду, достройка, испытания – мой турбоэлектроход делал десять узлов в надводном положении и пять – в подводном. Причем под водой на полном ходу шел три часа. А если потихоньку, на моих любимых двух узлах – около суток. Скажете – фантастика? А я вам отвечу – просто все хорошо просчитано и все резервы данной концепции на текущем технологическом уровне мною исчерпаны досуха. Кроме двух ходовых электромоторов, их братьев меньших под обшивкой содержится еще почти четыре десятка, так что управиться на ходу можно втроем – многое механизировано и имеет дистанционный привод. Три вахты плюс командир – итого десять человек экипажа. Семь спальных мест. Камбуз с электроплитой и гальюн со смывом на глубинах до двадцати пяти метров. Стрельба торпедами сжатым воздухом, но без пузыря. Не поленились, поставили сзади поршень.