ГоТМ. Книга 2 - Денис Росс

– Нет, нет, только не это… – запричитал Брут, нехотя переходя на шаг и неуверенно подбираясь ближе.

Увидев огромную тушу лежащую в зарослях, Брут моментально пригнулся, знаком приказав белобрысому проделать тоже самое и вести себя, как можно тише. Он ступал осторожно, выдержанно, самому себе напоминая хищника, завидевшего добычу. Оставался последний шаг, еле дыша, он отодвинул рукой пучок последних торчащих стеблей травы, после которых открывалась небольшая примятая от развернувшейся минутой ранее борьбы. У противоположенной стороны лежал Феликс, отчасти придавленный тушей громадины.

Парни вышли на поляну, вскинув веревку, собранную посередине в петлю, и медленно подпирались к исполосованной черными линиями спине тигрольва. Тот, причмокнув, недоброжелательно рыкнул, заставив охотников вжаться в свои места. Но не никакого движения не последовало и тут Стив, словно кое-что осознал тихонько позвал:

– Феликс…

Парни напряглись, Стив втянул голову в плечи, а Брут, изобразил на лице такую гримасу, словно вышел ночью попить воды, и нечаянно уронил на пол разлетевшуюся на куски чашку, но зверь и ухом не повел. Тогда в миг преисполнившись смелости и решимости, они крикнули в унисон:

– Феликс!

И в ответ донеслось слабое постанывание знакомого голоса. Техник лежал спиной на траве и был задавлен мертвой тушей, челюстью вцепившейся в неестественно вывернутое туловище.

– Феликс, жив! Сейчас мы оттащим его с тебя. Потерпи немного. – запричитал Брут, пытаясь высвободить его из сжатой пасти.

– А… Рад видеть тебя. – промолвил он слабо, натужно вздымая грудь и морщась от боли. – Оставь это…

– Что это значит? Не раскисай, дружище! Сейчас почувствуешь себя, как новехонький!

– Если бы видели, как эти махины набросились на меня, как скрутили, намереваясь поломать или разорвать, уж не знаю, что у них там было в башке…Да ты глянь, как робокостюм раскурочили!

Брут, старавшийся все это время не смотреть на сплющенный вдвое металл, все же опустил взгляд. И тут же осел в бессильной злобе, готовый разрыдаться, проклиная все на свете.

– Как ты нашел нас? – спросил Стив, все это время стоящий за спиной Брута и грустно глядевший на вывернутые конечности робокостюма.

– Просто пошел по единственно тропе, вот и все. А долго, потому что неизвестно сколько провалялся в минимаке.

– Это я виноват… – Еле слышно прошептал Брут.

– Что? Ты это брось… Не ты заварил кашу…

– Но если бы я…

– Тогда мы подохли бы раньше и, я уверен, сразу все… Так что, больше ни слова… Где Хродгейр и как вам удалось сбежать из плена?

– Откуда ты знаешь, что нас похитили? – удивленно спросил Стив, пытаясь выковырнуть мошку, залетевшую в ухо.

– Видел, что вас утащили какие-то разрисованные дикари, то приходя в себя, то теряясь. Меня спасло то, что поблизости появился один из этих вот… – он еле заметно кивнул подбородком на тушу. – …и аборигены поспешили убраться. Когда очнулся, ремень на мне был порезан, но сам я все еще сидел в кресле.

Стив вкратце рассказал ему то, что приключилось с ними за это время, а Брут в грустном расположении наблюдал, как технику становится хуже и хуже. Лицо бледнело, он путался в словах, иногда затихал, глядя пустым взглядом. Разрезав веревки Феликсовым ножом, забрав его бластер, несколько картриджей, хранившихся в медотсеке робокостюма и приняв смартвейс, они стали прощаться.

– Брут… – Еле выговаривая, зашептал техник. – Видно не увидеться мне больше со своей семьей… – На его глазах заискрились слезинки. – Прошу тебя, как выберешься отсюда, отыщи моих… Скажи Марии, что она и Гарри самое прекрасное, что было в моей жизни, что, умирая я думал только о них… А сыну расскажи, как погиб его отец…

Брут, знавший этого человека не больше и двух суток, настолько проникся к нему, к его живости, веселости и простоте, что сейчас чувствовал, что теряет друга. Глаза покрылись поволокой, и он видел лицо Феликса чуть размыто, но не мог смахнуть ее, не хотел показаться слабым. Ведь он всегда думал, что смерть – самое прекрасное, что может ожидать человеческое существование. Это освобождение от страданий, мучений и несовершенства. Но он и представить не мог, насколько тяжело отпускать того, кто оказался дорог. Брут посидел еще рядом с ним, выслушивая его истории из жизни, провожая таким образом в последний путь. Стив начинал нервничать, расхаживая по поляне с бластером наперевес, настороженно вглядываясь в каждое подозрительное движение в траве. Феликс говорил и говорил, а затем он уже не видел Брута, а смотрел куда-то вдаль, обращаясь к видимым только для него жене, сыну, своей матери, и другим неизвестным Бруту людям.

– Прощай Феликс. – Поднявшись с колен, прошептал он и двинулся вслед за Стивом в направлении к кургану.

Через несколько часов они добрались до возвышенности, в которой располагался тот самый перевалочный пункт ботов-аборигенов и решили остаться там на ночь. Стив решил попытать счастья и завидев несущееся стадо оленей, подстрелил олененка, отделившегося от стада. Соорудив костер из заготовленных дров и зажарив половину насквозь прожженного сгустком олененка, парни наелись до отвала и, устроившись в дальней от ворот стороне, упирающуюся в основание возвышенности, захрапели.

На следующий день, после полудня, собравшись выдвинуться, они были вынуждены отбросить эту идею, и им снова пришлось провести еще одну ночь в этом месте, так как объявилось стадо каких-то здоровенных травоядных, своим присутствием привлекших множество хищников, а чуть после и падальщиков. Весь остаток дня шла охота, а половину ночи – знатная пирушка. Такого многообразия воев, клокотаний, громыханий и рычаний Брут не слышал даже в трип-программах о диких животных. Всю ночь они не могли сомкнуть глаз, держа на прицеле ворота и лишь к утру им удалось, наконец, заснуть.

А когда они раскрыли глаза, то перед ними стояли девушки. Сбитые, крепкие, невысокие, но каждая с изящной фигурой, будто она всего лишь переодетая для фотосессии модель. Их длинные антрацитно-черные волосы были умело вплетены в причудливые узоры кос, лица обладали нежными чертами, но с волевыми подбородками, чуть выдающимися скулами и целеустремленным взглядом у каждой. Это был небольшой отряд и только женский, правда с одним изможденным пленным, который, к страху парней был мужчиной, как и они. Брут насчитал около девяти ботов и все они были вооружены. На бедре у большинства висел изогнутый расширяющийся к концу кинжал, отливающий на солнце сталью. У двух за спиной болтались колчаны с торчащими перьями стрел, еще у двух в руках были копья острием упершиеся в грудные мышцы обалдевших Брута и Стива. Возбужденно посовещавшись меж собой, они, радостные столь удивительной находкой, забросили парней в ту же самую клетушку, где те впервые в своей жизни ощутили всю прелесть сна на лоне дикой и враждебной природы.

Пленника же не запирали к ним в клетку, ибо он не то, чтобы сбежать, слово сказать был не в состоянии. Абсолютно нагой, с россыпью ран по всему телу, покрывшихся совсем свежей коркой бурого цвета, он лежал в паре метрах от костровища и только и мог, что нечленораздельно мычать. Далее с этим пленником произошло странное и страшное событие, потрясшее Брута до глубины души и вновь перевернувшее все представление о своих прошлых знаниях о мире.