Тайна пропавших картин - Ольга Солнцева

– Да только включила, – буркнула я, заходя в папку «Мои документы».

– Слушай, Сенька, я еле дождалась, когда вся эта канитель со следователем закончится, – заговорщически произнесла Лерка и села на стул рядом со столом так, чтобы видеть мое лицо. – Ну, рассказывай о своем кавалере.

– О каком? – искренне удивилась я.

– Как «о каком»? – возмутилась Лерка. – Я в выходной к тебе заходила… Рассказывай, кого ты там прятала?

– Ааа, ты об этом, – вспомнила я мои выкрутасы «до» и «во время» ее прихода ко мне и бесстрастно отмахнулась.

– Ты хочешь сказать, что ничего серьезного? – выпучила глаза коллега.

– Послушай, Валерия, – начала я назидательно, – ну, не хочу я про это рассказывать! Имею я право на свою частную жизнь?

– Конечно, имеешь, – заверила меня Лерка, хотя в ее голосе я почувствовала обиду. – А я не такая скрытная и хочу тебе кое-что рассказать, – вдруг таинственно произнесла она. – У меня такая история случилась – ты даже не представляешь!

– Что? – спросила я, силясь показать, что мне это интересно.

Но сыграно было плохо. Однако Лерка этого не заметила. Ее просто распирало от желания поделиться.

– Представляешь: я познакомилась с парнем. Ну, просто, Бред Пит. Даже лучше! Темноволосый, глаза серые… Красииивый! – Валерия закатила глаза вверх с блаженной улыбкой.

Я насторожилась. Приметы молодого человека разительно напоминали мне Глеба. Неужели мои предположения насчет Лерки верны?!

– Слушай, Лерк, – спросила я. – А как его зовут?

Вопрос был задан слишком в лоб – Валерия насторожилась.

– А почему ты спрашиваешь?

– Да… как тебе сказать?.. В общем, он похож на парня… ну, по описанию… по которому у нас в школе все девчонки сохли.

Я, как вы поняли, сказала правду, потому что ничего лучшего за такой короткий период в голову не пришло. Единственное, о чем я решила умолчать, что и я тоже по нему страдала.

Но Валерка вдруг замкнулась. Еще бы! Замужняя дама должна конспирироваться. Она неожиданно вспомнила о каких-то неотложных делах и устремилась к двери.

– А как же твой муж? – запоздало спросила я.

Она, не оборачиваясь, дернула плечом, заявила:

– Объелся груш! – и удалилась.

«Так-так, Валерия! – подумала я ей вслед. – Остаешься под подозрением!»

96

Через пять минут в архив заглянула тетя Мотя.

– Экскурсия! Вас ждем!

– Иду, Матрена Ивановна!

Я закрыла документ Word, не сохраняя, и вышла из архива. Нагнала ее в коридоре и, пока мы шли в зал, где обычно начинается экскурсия, промежду прочим завела разговор:

– Дети или взрослые?

– Дети! Школьный лагерь.

– Сколько человек?

– Они там на две группы разделились, по десять человек. Вторая зайдет через минут десять. Их Валерия подхватит.

– Хорошо… Матрена Ивановна, а вы бы своего внука тоже бы к нам привели. Пусть посмотрит музей, где бабушка работает.

– Да маловат еще. Пять лет только. Не поймет ничего.

Внук – это сын ее старшей дочери. Но я-то подкрадывалась исподволь, чтобы заговорить о ее собственном сыне.

– А сын? Все холостым ходит?

Тетя Мотя хитро посмотрела на меня:

– Что, Сенечка, хочешь, чтобы я вас познакомила?

Я изобразила смущение, а потом ляпнула прямолинейно:

– Да!

– Окей, поговорим позже..? – она заговорщически наклонилась к моему уху: – Честно говоря, надоело видеть, как он подружек меняет словно перчатки. Пора бы ему серьезную девочку найти. Как ты, например.

Я улыбнулась из вежливости – как-то мне эти ее мысли вслух не понравились.

Мы уже подошли к пришедшим на экскурсию детям, энергию которых с трудом подавляла учительница. Они шумели, толкались, кто-то пытался кукарекать. Другой в ответ гавкал.

– Дорогие ребята! – начала я экскурсию, пытаясь перекричать детей. – Сегодня я вам открою тайны нашего города, на страже которых стоит время…

Прошлое

97

Ох, как давно я не писала в свой дневник! Как много, с одной стороны, поменялось в моей жизни. А с другой, я все там же и с тем же.

Хотя нет. В моей жизни появился еще один человечек. Это – моя доченька Елеся, Еленка, Еленушка. Ей уже больше двух лет. Все свободное время – я с ней. Она – свет в окошке для меня, ясное солнышко в трудные дни, милый журчащий ручеек, который не дает замерзнуть душой в этом ужасном мире.

Но она – и мостик между мной и Матвеем. Дочка любит его, да так, что я даже ревную.

Помню разговор между нами, когда мы придумывали имя.

– Давай назовем Леной, – предложил Матвей.

Я обрадовалась. Ведь моя мама – тоже Лена. Буду смотреть на дочку и вспоминать маму.

Но через несколько секунд засомневалась, потому что муж завершил свою речь так:

– … в честь Владимира Ильича Ленина.

О, нет! Не хочу! А он уже наклонился над кроваткой, где лежала наша девочка и проговорил ласково:

– Ленка, привет!

– Никаких Ленок! – возмутилась я. – Не порти имя…

Матвей удивленно поднял брови, нахмурился. И я поняла, что мы сейчас поругаемся, пока выбираем имя ребёнку…

В общем, я зову малышку только Елена, или Елеся, или Ёлка. А он, разумеется, Леной…

Итак, я замужем уже почти три года. Мой муж курит, ходит в кожаной куртке и с наганом, ненавидит буржуазию и мечтает совершить мировую революцию. Вечерами он часто отправляется на встречи с товарищами по партии, а я остаюсь одна. Хорошо, что он не настаивает, чтобы я ходила с ним. Не люблю разговоры о Ленине, Марксе, Энгельсе. Они – эти невидимые создатели революции в России – лишили меня семьи. Где там сейчас мои родители и братик?

То обещание Матвея – помочь мне воссоединиться с ними, – кануло в лету. Конечно, он не виноват. Страна закрыта для постороннего мира. Никто не приезжает к нам из-за границы. Никто не ездит ТУДА. И все равно я виню его. Не за закрытость границ. А за то, что когда-то стала его женой, поверив в чудо.

Разумеется, я так ничего и не знаю о своей семье. Но верю, что все у них хорошо. Ведь революция не коснулась Швейцарии, однако так тяжело жить и не ведать, как они там. А им, наверно, труднее. Особенно, если они знают, что творится в России. Может, мои родные думают, что меня и в живых уже нет. Но я жива, и даже умудрилась выйти замуж. Также у меня есть доченька. Но… тётя была права: мы бы не выжили без Матвея.