Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Европейские наблюдатели того времени восприняли формирование коалиции как зарождение националистического движения, но это было не совсем так. Ораби и его соратники-реформаторы были полностью удовлетворены положением Египта как автономной провинции Османской империи. Ораби не раз заявлял о своей преданности как хедиву, так и османскому султану и гордился тем, что султан Абдул-Хамид II наградил его за заслуги перед империей. Реформаторы выступали против контроля европейских министров и консулов над политикой и экономикой Египта, а также против доминирования турко-черкесов в армии и правительстве. Когда демонстранты на улицах выкрикивали лозунг «Египет для египтян!», это был призыв к освобождению от европейского вмешательства и от черкесов, а вовсе не к национальной независимости.

Однако этот нюанс ускользнул от внимания европейцев, которые интерпретировали выступления египетских военных как начало националистического движения, угрожавшего их стратегическим и финансовым интересам. Британия и Франция принялись думать, как лучше отреагировать на угрозу Ораби.

Хедив также следил за набиравшим силу оппозиционным движением с растущим беспокойством. Европейские державы уже оставили от его суверенитета жалкие крохи, навязав своих министров и взяв под контроль половину бюджета Египта. Теперь же собственные подданные пытались лишить его остатков власти, требуя принятия конституции и созыва Собрания депутатов. Хедив Тауфик мог рассчитывать только на поддержку турко-черкесских элит. В июле 1881 года он отправил в отставку реформистский кабинет и назначил военным министром своего зятя, черкеса по имени Давуд-паша, которого Ораби охарактеризовал как «невежественного, недалекого и низкого человека».

В ответ военные организовали еще одну демонстрацию перед дворцом хедива на площади Абдин. Утром 9 сентября 1881 года Ораби предупредил хедива: «В четыре часа пополудни мы соберем на площади всех солдат, которые есть в Каире, чтобы предъявить наши требования Его Высочеству хедиву»{19}. Напуганный перспективой нового военного мятежа, Тауфик-паша вместе со своим премьер-министром и американским начальником штаба Стоуном попытались поднять солдат в дворцовых казармах и каирской цитадели, чтобы те выступили против Ораби, но безуспешно. Египетские военные были больше преданны Ораби, чем правителю своей страны.

Тауфик-паша был вынужден принять Ораби перед дворцом Абдин в окружении только своих придворных и иностранных консулов. Офицеры предъявили хедиву свои требования: новый кабинет, возглавляемый конституционным реформатором Шериф-пашой; новый созыв Собрания депутатов; увеличение численности войск до 18 000 человек. У Тауфика не было иного выбора, кроме как согласиться. Военные и их гражданские сторонники получили контроль над страной.

Под давлением реформаторов хедив возобновил работу Собрания депутатов. В январе 1882 года делегаты представили главе страны проект конституции, которая была принята в феврале того же года. Был назначен новый реформистский кабинет министров, и кресло военного министра в нем занял Ахмад Ораби. Полковник, ни разу не повышенный в звании с 1863 года, наконец-то взял верх на турко-черкесами и положил конец их главенству в египетской армии.

Как и следовало ожидать, египетские военные воспользовались этой возможностью, чтобы свести счеты с мамлюками. Бывший военный министр Осман Рифки-паша вместе с 50 высокопоставленными офицерскими чинами — все турко-черкесы — были обвинены в заговоре с целью убийства Ораби. Многих из задержанных с ведома Ораби подвергли пыткам. Позже он признался: «Я никогда не ходил в тюрьму, чтобы не видеть, как они подвергаются пыткам и жестокому обращению. Я просто никогда больше их не увидел»{20}.

Между тем в Париже и Лондоне были обеспокоены усиливающейся изоляцией хедива Тауфика в Каире. Каждая новая его уступка реформаторскому движению ослабляла не только его власть, но и контроль европейских держав над египетской экономикой. Британцы и французы опасались, что ситуация в Египте обернется политическими беспорядками, и присутствие Ораби-паши в правительстве только усугубляло их тревогу. Ораби заставил нового премьер-министра Махмуда Сами аль-Баруди отправить в отставку всех европейцев, занимавших посты в египетском госаппарате. Эти изменения были слишком радикальными и стремительными, чтобы консервативные европейские державы могли принять их. Реформистское движение Ораби все больше напоминало революцию, и англичане с французами решили вмешаться, чтобы поддержать рушащийся режим хедива. Но каждый предпринятый ими шаг только усугублял изоляцию Тауфика и укреплял позиции Ораби.

В январе 1882 года правительства Великобритании и Франции издали совместное коммюнике, получившее название «Нота Гамбетта». От двух государств, гордившихся своим дипломатическим искусством, можно было бы ожидать более тонкой и грамотной дипломатии. Британцы и французы надеялись, что, публично заявив о своих намерениях «защищать общими усилиями существующий в Египте режим против всех внутренних и внешних осложнений, могущих угрожать ему», они смогут «предотвратить опасности, которым могло бы подвергнуться правительство хедива и против которых Англия и Франция будут, конечно, совместно бороться». Ничто не могло подорвать авторитет Тауфик-паши больше, чем эта плохо скрытая угроза защищать хедива от его собственного народа.

Вслед за неуклюжим демаршем с «Нотой Гамбетта» европейцы потребовали убрать Ораби-пашу из кабинета министров. Но на фоне антиевропейских настроений в египетском обществе это только повысило популярность Ораби. Тауфик-паша оказался в еще большей изоляции. Ораби обвинил его в том, что он действует в интересах европейских держав и предал свою страну. Премьер-министр вместе с большей частью кабинета подал в отставку. В сложившихся обстоятельствах никто не хотел формировать новое правительство. Но, поскольку Ораби остался на своем посту, власть в стране фактически оказалась в руках самого популярного и могущественного министра. Попытки европейских держав избавиться от Ораби привели к обратному результату.

Когда ситуация обострилась, Великобритания и Франция прибегли к привычной «дипломатии канонерок»: в мае 1882 года к берегам Египта была отправлена объединенная британо-французская эскадра. Однако подобная демонстрация силы вызвала взрыв негодования в египетском обществе, сделав положение хедива Тауфика опасным, как никогда. 31 мая он покинул Каир и перебрался во дворец Рас ат-Тин в Александрии, где стояли британские и французские военные корабли. По сути, теперь Египтом правили два человека: законный глава государства хедив Тауфик, прятавшийся в своем дворце в Александрии, и популярный лидер Ахмад Ораби, возглавлявший действующее правительство в Каире.

Курсирующая у побережья европейская эскадра только нагнетала напряженность в отношениях между египтянами и европейцами. В конечном итоге 11 июня 1882 года она вылилась во вспышку насилия в Александрии. Уличная драка между британским подданным и египетским возничим переросла в бунт против иностранцев, жертвами которого стали больше 50 человек. Еще сотни были ранены, тысячи людей лишились своих домов и рабочих мест. Европейская пресса представила александрийские беспорядки как массовую резню христиан и европейцев, и французская и британская общественность начала требовать от своих правительств решительно отреагировать на события в Египте.