Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

Внешняя поддержка придавала балканским националистам смелости в борьбе с османским владычеством. В 1875 году в Боснии и Герцеговине началось крупное восстание. В следующем году восстали болгарские националисты. От ожесточенных стычек между повстанцами и османской армией страдало как христианское, так и мусульманское население. Однако европейские газеты игнорировали высокие цифры потерь среди болгарских мусульман и трубили о массовой резне христиан, называя происходящее «болгарскими ужасами». В июле 1876 года, на фоне продолжающихся военных столкновений в Боснии-Герцеговине и Болгарии, сербский князь Милан объявил войну Османской империи, и вскоре за ним последовала Россия, вставшая на защиту славянских народов на Балканах.

Османы ожидали, что Британия, как всегда, вмешается в конфликт и придет им на помощь. Британский премьер-министр, консерватор Бенджамин Дизраэли, традиционно выступал за поддержку Османской империи, сдерживающей амбиции России в континентальной Европе. Однако на этот раз у Дизраэли оказались связаны руки. Кровавые бесчинства в отношении христиан, о которых трубила пресса, дискредитировали его туркофильскую политику в глазах общественности и сделали уязвимым к нападкам его либерального оппонента Уильяма Гладстона. В 1876 году Гладстон опубликовал знаменитый памфлет «Болгарские ужасы и восточный вопрос», вызвавший широчайший резонанс. В нем «турецкая раса» красноречиво обличалась как «один большой антигуманный экземпляр человеческого рода». Гладстон выступал за изгнание османов из их европейских владений. «Единственный способ избавиться от злодеяний турок в Европе — это избавиться от самих турок», — заявил он. Его позиция выражала общественное мнение, и британское правительство во главе с Дизраэли было вынуждено отказаться от поддержки Стамбула.

Как только принцип турецкого суверенитета над провинциями был нарушен, европейские державы начали рассматривать вопрос о разделе Османской империи. Усилия османов по реформированию своего государства не сделали его стабильным и жизнеспособным, утверждали европейские критики. Они указывали на банкротство 1875 года как на одно из доказательств того, что Османская империя является «больным человеком Европы». Перераспределение османских земель между европейскими державами будет лучшим выходом для всех. Германия быстро предложила свой план: поделить Балканы между Австрией и Россией, Сирию отдать Франции, а Египет и ключевые средиземноморские острова — Британии. Ошеломленная такой поспешностью, Британия предложила созвать в ноябре 1876 года в Стамбуле международную конференцию, чтобы попытаться разрешить балканские кризисы и русско-турецкий конфликт.

Дипломатия позволила выиграть время, но участвующие в конфликте державы были настроены на военные действия, и нестабильность ситуации открывала перед ними соответствующие возможности. В апреле 1877 году Россия объявила войну Османской империи и начала одновременное вторжение с востока и запада. Стремительно продвигаясь по Восточной Анатолии и Балканам, русские наносили османской армии тяжелые поражения. К началу 1878 года османская оборона была сокрушена, русские войска с легкостью прошли через Болгарию и Фракию и захватили предместья Стамбула, вынудив османское правительство безоговорочно капитулировать, чтобы предотвратить оккупацию столицы.

Потерпев от России сокрушительное поражение, османы могли очень мало повлиять на условия мирного соглашения, навязанные им Берлинским конгрессом 1878 года. Многолетний императив на сохранение территориальной целостности империи канул в Лету, и европейские державы приступили к первому разделу османских земель. По условиям Берлинского трактата была провозглашена независимость Румынии, Сербии и Черногории; Болгария была объявлена автономным княжеством в составе Османской империи, а Австро-Венгрия получила права на оккупацию Боснии и Герцеговины, которые номинально оставались под османской юрисдикцией. России отошли обширные территории в Восточной Анатолии. Таким образом, Османская империя потеряла две пятых своей территории и пятую часть населения (половину которого составляли мусульмане){11}.

Не сумев предотвратить разделения Османской империи, британцы поспешили позаботиться о своих стратегических интересах в регионе еще до начала Берлинского конгресса. Будучи морской державой, Британия давно хотела создать в восточном Средиземноморье военно-морскую базу, чтобы обеспечить себе безопасность судоходства по Суэцкому каналу. Остров Кипр отлично подходил для этой цели. И поскольку накануне Берлинского конгресса османский султан Абдул-Хамид II (правил в 1876–1909 гг.) нуждался в сильном союзнике гораздо больше, чем в острове, он заключил с Британией оборонительный союз в обмен на Кипр.

Эти притязания на остров привели к тому, что раздел османских земель распространился с Балкан на Северную Африку. Германия согласилась с передачей Кипра Британии, хотя и англичане, и немцы признавали необходимость предоставить соответствующую компенсацию Франции для сохранения баланса сил в Средиземноморье. В ответ Франция потребовала Тунис, чтобы объединить свои колониальные владения в Северной Африке и обеспечить безопасность алжирских границ. Германия, которая после Франко-прусской войны 1870–1871 годов аннексировала французскую провинцию Эльзас-Лотарингия, была рада дать свое согласие в надежде на сближение с Парижем. Против выступила только Италия — в Тунисе жило много итальянских поселенцев, и она немало инвестировала в экономику этой страны, — но другие страны проигнорировали ее возражения, предложив ей удовлетворить свои колониальные амбиции в Ливии (что она и сделала в 1911 году).

Французы получили санкцию на оккупацию Туниса, но у них не было никаких оснований для оправдания этого враждебного акта против миролюбивого североафриканского государства. С момента своего банкротства в 1869 году правительство Туниса активно сотрудничало с французскими финансовыми советниками и постепенно выплачивало внешний долг. В 1879 году Франция предложила установить протекторат над Тунисом, но тунисский бей Мухаммад ас-Садик (правил в 1859–1882 гг.) вежливо отказался передавать свою страну под иностранное правление.

Ситуация осложнялась тем, что французское общественное мнение обратилось против колониальных авантюр. Большинство считало, что Алжир слишком дорого обошелся Франции и расширять присутствие в Северной Африке неразумно. Не найдя общественной поддержки у себя дома и весомого повода извне, французское правительство отказалось в тупике. Между тем Италия использовала это промедление, чтобы продолжить расширять свое присутствие в Тунисе, где итальянская община уже значительно превосходила численностью французскую. Именно это франко-итальянское противостояние в конечном итоге и побудило французов к активным действиям.

Им срочно нужно было найти причину для оправдания оккупации Туниса. В 1880 году один французский делец потерпел крах с концессионным предприятием и был выслан из страны. Французский консул в знак протеста предъявил бею ультиматум, потребовав выплатить французу компенсацию и наказать тунисских чиновников, ответственных за высылку несостоятельного должника. Конечно, эта неурядица не могла сравниться с алжирским «инцидентом с мухоловкой», но французское правительство с радостью ухватилось за это очередное «оскорбление национальной чести», чтобы объявить о мобилизации сил вторжения. Однако тунисский бей снова повел себя чересчур разумно, уступив всем возмутительным требованиям французов и тем самым лишив их предлога для военных действий. Войска были отправлены обратно в казармы ждать, когда подвернется следующая благоприятная возможность.