Белоснежка должна умереть - Неле Нойхаус

Терлинден прошел в комнату и опустился на колени за чертой круга игрушек.

— Тис! — повторил он тихо. — Что с тобой?

— Что с тобой… что с тобой… что с тобой… что с тобой… — монотонно повторял Тис, продолжая наносить себе удары в лицо с ритмичностью часового механизма.

Терлинден заметил, что в кулаке у него что-то зажато. Когда он попытался перехватить его руку, тот вдруг вскочил на ноги и бросился на отца. Он молотил его кулаками, пинал ногами. Терлинден, совершенно не ожидавший такой реакции, интуитивно стал защищаться, но Тис был уже не маленький мальчик, а взрослый мужчина с железными мышцами — результат многолетней садовой работы. С безумным взглядом, с залитым кровью лицом, брызжа слюной, он боролся с отцом. Тот отчаянно отбивался от него; где-то рядом, словно в тумане, раздавались истерические крики жены. Наконец ему удалось силой разжать кулак Тиса и вырвать его содержимое. Он на четвереньках пополз к двери. Тис не стал его преследовать. Издав чудовищный вопль, он скорчился и остался лежать на полу.

— Амели… Амели… Амели… — бормотал он. — Что с тобой… что с тобой… что с тобой… Папа… папа… папа…

Терлинден, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он дрожал всем телом. Жена в ужасе смотрела на него, закрыв рот руками. Глаза ее были полны слез. Терлинден расправил скомканный лист бумаги, которая оказалась фотографией, и чуть не вскрикнул: с фото в лицо ему смеялась Штефани Шнеебергер.

* * *

Арне и Барбара Фрёлих в первой половине дня поехали с детьми к друзьям в Рейнгау и вернулись домой поздно вечером. Амели в тот вечер работала в «Черном коне». Около двенадцати ночи, так и не дождавшись ее, отец позвонил в трактир и узнал от ее обозленной начальницы, что она ушла в начале одиннадцатого, хотя работы было «выше крыши». После этого Фрёлихи обзвонили всех школьных товарищей и знакомых Амели, телефоны которых у них были. Безрезультатно. Никто не видел Амели и ничего о ней не слышал.

Боденштайн и Пия опросили Йенни Ягельски, хозяйку «Черного коня», и та подтвердила слова Фрёлихов. Амели весь вечер была какая-то странная, сказала она, и все время звонила кому-то из кухни. Потом в десять часов ей самой позвонили, и она просто убежала. А в воскресенье с утра не явилась на работу. Кто ей позвонил, почему она бросила работу и куда-то умчалась, Ягельски не знала, как и остальной персонал. В тот вечер в трактире яблоку негде было упасть, так что им было не до того.

— Притормози-ка у магазина, — сказала Пия Боденштайну, когда они поехали обратно по Хауптштрассе. — Лишний раз заглянуть сюда не помешает. Послушаем, что говорят…

Они «заглянули» как раз вовремя: лучшего момента для сбора информации было не придумать. В этот понедельник лавка Марго Рихтер по всем признакам стала главным информационным центром Альтенхайна и собрала значительную часть женского населения деревни. На этот раз дамы оказались гораздо словоохотливей, чем во время их прошлого визита.

— Тогда все началось точно так же, — заявила парикмахерша Инге Домбровски, и все присутствующие согласно закивали. — Я ничего не утверждаю, но Вилли Пашке мне говорил, что видел Амели во дворе Сарториусов.

— Я тоже видела, как она пару дней назад заходила к ним в дом, — вмешалась другая женщина и пояснила, что живет почти напротив и ей хорошо виден весь двор Сарториусов.

— А еще она — не разлей вода с нашим местным дурачком, — подала голос какая-то толстуха от стенда с фруктами.

— Точно! — усердно поддакнули другие.

— С кем же это? — спросила Пия.

— С Тисом Терлинденом, — опять включилась парикмахерша. — У того не все дома. Бродит по ночам, как привидение, по деревне и по лесу… Я бы не удивилась, если бы мне сказали, что пропавшая девчонка — его рук дело.

Все опять закивали. Судя по всему, в Альтенхайне народ не скупился на подозрения. Ни Боденштайн, ни Пия практически не участвовали в разговоре, предоставив женщинам выговориться, и те, словно забыв о присутствии полицейских, все больше распалялись праведным гневом, с наслаждением смакуя сенсационную новость.

— Терлинденам давно уже надо было отправить своего чокнутого сыночка в дурдом! — выкрикнула одна. — Но кто же осмелится сказать такое Терлиндену?

— Правильно! Кому охота остаться без работы? — откликнулась другая.

— Последний, кто не боялся гладить Терлиндена поперек шерсти, был Альберт Шнеебергер. Потом пропала его дочка, а затем он и сам уехал.

— А чудно все же, как Терлинден помогал Сарториусам! Может, его мальчишки и в самом деле были замешаны в этом деле?

— Да… И Ларс так быстро тогда смотал удочки из деревни…

— А сейчас, я слышала, Терлинден даже предлагал этому убийце работу! Уму непостижимо! Вместо того чтобы выкурить его отсюда!

На несколько секунд в помещении воцарилась тишина. Участники дискуссии, похоже, задумались над смыслом сказанных слов. Потом все вдруг вновь загалдели с удвоенной силой. Пия решила прикинуться овечкой.

— Прошу прощения! — крикнула она, стараясь привлечь к себе внимание. — А кто он, этот Терлинден, о котором вы говорите?

Дамы мгновенно пришли в себя и, вспомнив, что они не одни, дружно заторопились, ссылаясь на разные неотложные дела. Большинство из них ушли без покупок, с пустыми корзинками. Осталась только Марго Рихтер, сидевшая за своей кассой. Во время разговора она помалкивала. Как и подобает хозяйке, она жадно впитывала все детали, но в дискуссию не вступала, соблюдая нейтралитет.

— Извините, мы не хотели распугать всех ваших покупателей, — смущенно сказала Пия.

Но та не очень-то и расстроилась внезапным бегством клиентов.

— Ничего, — ответила она. — Они придут потом, позже. — Клаудиус Терлинден — это шеф фирмы «Терлинден», там, в промышленной зоне. Эта семья и фирма существуют здесь уже больше ста лет. И без нее здесь ничего бы не было.

— Что вы имеете в виду?

— Терлиндены — народ щедрый. Они поддерживают клубы, церковь, школу, районную библиотеку. Это у них такая семейная традиция. И полдеревни работает на Терлиндена. Один его сын, которого Криста назвала местным дурачком, Тис, — это тихий, добрый парень, он и мухи не обидит. Я не могу себе представить, чтобы он что-то сделал с этой девушкой.

— Кстати, о девушке. Вы знаете Амели Фрёлих?

— Конечно знаю. — Она скривила губы в недоброй усмешке. — Она у нас личность известная. Видели бы вы, как она одевается! К тому же она работает у моей дочери в «Черном коне».

Пия кивнула и что-то пометила в своем блокноте. Шеф опять бросил ее на произвол судьбы: стоял рядом с отсутствующим видом и не произносил ни звука.

— А как по-вашему, что могло произойти с девушкой?

Марго Рихтер помедлила с ответом, но взгляд ее непроизвольно скользнул вправо, и Пия сразу же поняла, кого она подозревает: с ее «трона» за кассой «Золотой петух» был виден как на ладони. Эта болтовня о сыне Терлиндена была всего-навсего дезинформацией — на самом деле каждый подозревал Тобиаса Сарториуса. Ведь он, в конце концов, уже был однажды пойман на таких делах.