Послушание и наказание - Эра Фогель

Я сглотнула и тихонько кивнула.

– Ты мне веришь?

Я снова кивнула.

– Тогда прими свое наказание, – заключил он и застегнул ремешок кляпа на моем затылке.

Несколько секунд я все еще была во внутренней панике. Мне казалось, что я задохнусь, у меня сведет челюсть, или произойдет что-то совсем неловкое, например я не смогу контролировать слюноотделение и от этого буду выглядеть неприглядно.

Все внутри меня не принимало этот кляп, хоть убей. Пусть лучше я еще сутки проведу в возбужденном состоянии, пусть Декарт отшлепает меня или засунет в меня хоть весь арсенал, который у него имеется в шкафу, но именно этот аксессуар я не могла принять. Он внушал мне ужас, чувство полной беспомощности и самое страшное – чувство унижения.

Разве я не была все это время безмолвным котенком для своего Хозяина? Разве я хоть раз сказала что-то лишнее? Да я даже старалась сдерживать свои стоны, хотя Декарту они нравились. Но это!

Все возбуждение от игры разом покинуло меня. Я сжалась, стыдясь своего вида и положения.

– Иди вперед, – приказал Декарт, пристегнув поводок к моему ошейнику.

Он стоял сзади меня и не мог оценить моей реакции, но мне не хотелось разочаровывать его. В конце концов это ведь мое наказание. Наверное, оно и должно быть унизительным и неприятным.

Я послушно поплелась вперед, к какому-то большому квадратному предмету, накрытому нежно розовой тканью с кошачьими лапками. Я старалась не выдать походкой своего состояния, но все равно в моих движениях появилась скованность.

Когда я подошла к предмету вплотную, Декарт сдернул ткань и передо мной оказалась самая настоящая клетка в половину моего роста. Она была с широкими круглыми прутьями. Дно клетки было застелено мягким ворсистым покрывалом. Все углы клетки – сглажены треугольными подушечками, которые закрывали также и верхние углы.

Мое сердце окончательно упало вниз.

Декарт действительно будет держать меня в клетке, как животное?

Теперь у меня даже мыслей внутри не осталось. Наказание представлялось мне угнетающим и невыносимым.

– Иди, – холодно приказал Декарт, и я двинулась навстречу своей тюрьме, опустив плечи.

– Котенок, – внезапно Хозяин остановил меня. – Что с тобой?

Я мотнула головой, продолжая сжиматься всем телом.

– Ты что, малышка? – мужчина потянул меня обратно, а затем осторожно усадил на мягком ковре. – Тебе кажется, что я унизил тебя?

Я снова было мотнула головой, но остановилась. Как бы я ни любила своего Хозяина, но мне хотелось, чтобы он увидел мои страдания.

– Мой маленький котенок, – улыбнулся он и бережно поднял мое лицо. – Я не пытаюсь тебя унизить. Я хочу открыть для тебя новые приятные ощущения. Чтобы ты стала еще свободнее, раскованнее, увереннее. Ты выглядишь сейчас безумно горячо и красиво, – мужчина положил пальцы на мои губы, приоткрытые из-за кляпа. – Такая маленькая, хрупкая, беззащитная, беспомощная. Ты прекрасна. Я хочу тебя. Хочу тебя прямо сейчас. Но также мне хочется тебя помучить. Не чтобы сломать тебя, а чтобы именно ты получила полноценное удовольствие. Я хочу, чтобы тебе было очень хорошо. И я знаю, что делаю. Если тебе очень сильно хочется снять что-то – я сниму. Но ты ведь даже не дала себе шанса попробовать. Просто расслабься и доверься мне. Если тебе будет плохо, обещаю: я все прекращу. Ты же знаешь это.

Слова Хозяина согрели меня и придали сил. Действительно! Я ведь даже не попыталась подумать об этом. Декарт каждый раз говорит, что прекратит сессию в любую минуту, если мне будет плохо. Тем более, если он считает меня красивой, даже в таком виде, значит, я должна перестать думать о своем внешнем виде.

Я кивнула и застыла, с обожанием глядя в глаза моему Хозяину.

– Хочешь остаться со мной? И все прекратить? – спросил он.

Я отрицательно мотнула головой и тут же направилась в клетку. Теперь она не представлялась мне тюрьмой, а скорее экспериментом.

Когда я оказалась внутри, Декарт запер дверцу и вынес новое приказание:

– Просунь свои лапки вверх, через прутья.

Я повиновалась. Декарт тут же закрепил мои запястья кожаными наручниками таким образом, чтобы я могла опустить руки, запястьями в клетку, но при этом цепочка между наручниками не давала мне опустить их ниже.

– Схватись пальчиками за прутья и сядь поудобнее, – снова приказал он, и я послушалась.

Тогда Декарт с предвкушающей улыбкой сел напротив клетки и сообщил:

– А теперь, мой непослушный котенок, я хочу, чтобы ты не сдерживалась в своих эмоциях…

С особым наслаждением Декарт удобнее утроился в кресле напротив клетки и продемонстрировал мне свой телефон.

Я сразу поняла, что сейчас начнется, хоть это был телефон, а не пульт. За те секунды, пока он не нажал на кнопку, я попыталась угадать которое из приспособлений у меня завибрирует: переднее или заднее. Но Декарт не стал мелочиться и как только он запустил приложение, то завибрировали оба приспособления.

Я взвилась на месте и крепче схватилась за прутья решетки. Пальцы тут же занемели от напряжения, а в голове запекло от жара. Замычав что-то неопределенное, я закрыла глаза, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя.

Вибрация сводила с ума, стимулируя все самые чувствительные точки, из-за чего я не могла найти себе место.

Сначала я обессиленно хотела присесть, но цепочка от наручников не отпускала далеко от «потолка» клетки. Я снова замычала и дернулась вверх, просунув нос и подбородок через прутья. Их давление вызвало небольшую боль, что отрезвило меня, но на самую малость. Тогда я глухо захныкала и попыталась принять бедрами наиболее комфортную позу, но их трясло от вибрации.

– Вот, мой котенок, что бы я сделал с тобой, попадись ты мне в тот день в руки, – проговорил Декарт, наслаждаясь моими метаниями. – Я бы мучил тебя так как минимум час, пока твои метания не превратились бы в слабые неконтролируемые судороги.

Я снова замычала, желая влезть на решетку полностью, просочиться сквозь нее и попасть в спасительные руки моего Хозяина. Но вибрация вероломно держала меня не только внутри клетки, но и в невидимой клетке собственных жгучих мучений.

Промычав имя моего Хозяина, я поняла, что он ничего не понимает, а только продолжает наблюдать за процессом. Я промычала его снова, но все безрезультатно. В моем стоне не было разделения на буквы и интонации. И в этот момент я почувствовала состояние, близкое к отчаянию. Такой вид наказания должен быть приятным, но что-то со мной было не так, и мне оно казалось невыносимым.

– Знаешь, до какого момента я бы тебя так мучал? – снова заговори Декарт. – Пока бы ты не стала мне полностью покорной. Пока бы не приняла меня Хозяином в абсолютно любо ситуации. Только тогда.