Метод «Джакарта». Антикоммунистический террор США, изменивший мир - Винсент Бевинс

class="p1">Все руководство армии, согласно телеграмме, переданной в Госдепартамент в декабре, хотело знать, «насколько для нас выгодно раздавить КПИ»{401}. Это было очень выгодно.

Однако американская верхушка была крайне обеспокоена тем, что армейское теневое правительство до сих пор не отменило планы Сукарно отобрать собственность у американских нефтяных компаний, что являлось на тот момент важнейшим экономическим вопросом, далеко опережавшим по значимости все прочие. Они «прямо и многократно предупреждали формирующееся индонезийское руководство», что, если национализация продолжится, поддержка Вашингтона будет отменена, а сохранение военных у власти окажется под вопросом, что явствует из анализа рассекреченных сообщений, выполненного историком Брэдли Симпсоном. Белый дом подключил к этой схватке официальных лиц Австралии и Японии{402}. Они победили. 16 декабря 1965 г. победа была зафиксирована в телеграмме из Джакарты в Госдепартамент. Сухарто прибыл на совещание высокого уровня на вертолете, вошел в комнату и «кристально ясно дал понять всем собравшимся, что военные не потерпят необдуманных шагов против нефтяных компаний». После чего вышел{403}.

Первое января 1966 года

Бали. Насилие пришло на остров в декабре. Создается впечатление, что оно началось на крайней западной оконечности Индонезии и двигалось на восток через главные населенные пункты: по всей Центральной Яве, в Восточную Яву и затем на Бали — как движение Солнца, только строго наоборот.

Бойня на Бали была, вероятно, самой ужасной во всей Индонезии. Когда начался новый год, остров содрогнулся от насилия.

Агунг Алит был всего лишь маленьким мальчиком, но знал, что его отец в розыске. Его отец Рака тоже это знал. Поэтому вместо того, чтобы спать дома, он ходил ночевать в ближайший индуистский храм. Агунг оставался дома. Когда он спал, люди приходили к ним домой ночь за ночью, рылись повсюду и допытывались, где Рака. Наконец они его схватили. Агунг не спал, и семья сказала ему, что отец ушел. Они не знали, когда он вернется.

Народ на Бали знал, что в том, как началось насилие, было что-то очень подозрительное. Людей убивали большими мачете. Мачете не местное оружие для этого острова. Балийцы используют клеванг, более узкий местный нож. Кто-то должен был привезти тяжелое оружие с другого острова. Как и повсюду, местные жители участвовали в убийствах. Агунг слышал, что его отца забрал сосед, знакомый их семьи.

Мачете прибыли примерно тогда же, когда на Бали развернулась военная антикоммунистическая кампания пропаганды, координируемая на уровне всей страны. Прошел слух, что женщины из «Гервани» собираются торговать собой, чтобы скупать оружие для коммунистического мятежа, соблазнять и кастрировать солдат. Команды пропагандистов прочесывали сельские районы, распространяя подобные слухи и вбивая людям в головы, что они неизбежно «либо на стороне Движения 30 сентября, либо поддерживают правительство в уничтожении Движения 30 сентября — не бывает нейтральной позиции»{404}.

Некоторые убийства осуществлялись членами Национальной партии Индонезии, давным-давно основанной Сукарно, а также местными военизированными бандами, которые ранее оказывали сопротивление правительственной программе национальной земельной реформы{405}. Юный Ваян Бадра, 13-летний сын индуистского священника из округа Семиньяк, заметил, что два симпатичных учителя-коммуниста из их школы пропали и так и не вернулись. Затем он услышал, что происходит на пляжах. Людей привозили из города на востоке, чтобы убить на песке. Там была частная собственность — по ночам народу никого. Тела бросали там же. Некоторые семьи приходили искать тела своих близких. Других убитых собирали жители деревни, где жил Бадра, чтобы его отец провел над ними анонимные погребальные ритуалы и кремировал.

Для балийских индуистов потеря тела родственника — огромная духовная трагедия, имеющая бесконечные последствия. Поэтому через несколько лет после того, как насилие сошло на нет, Агунг отправился вместе со своей семьей искать тело отца, чтобы устроить достойные похороны и кремацию. Они прошли четыре километра до того места, где, как кто-то им сказал, можно было обнаружить останки. Они нашли целое поле мертвых тел.

Они начали искать среди костей, поднимать черепа.

Кто-то было воскликнул: «Вот господин Рака!»

Но нет, этот череп был не похож. Наверно, все дело в волосах, они вроде как другие. Может, вон тот? Тянулись минуты, они продолжали в отчаянии перебирать фрагменты расчлененных тел, пока кто-то не осознал, что это безумная затея. Там просто было «слишком много черепов, слишком много скелетов».

Они брели домой целый час, осмысляя, что никогда не смогут упокоить отца, и им было дурно от этого безбрежного моря человеческих останков, в которое они только что входили.

В общей сложности было убито по меньшей мере 5 % населения Бали — это 80 000 человек, по всей видимости самая большая доля в стране{406}.

Балийцы всегда были особо верными сторонниками многоконфессионального политического проекта Сукарно, потому что он давал индуистам больше свободы в стране с мусульманским большинством{407}. Жестокий экономический кризис в начале 1960-х гг. сделал обещанное коммунистами перераспределение более привлекательным для одних и более угрожающим для других. Национальная партия Индонезии убила губернатора Сутеджу и его семью, а потом стала распускать выдумки будто это он сам предпочел nyupat — добровольную казнь, чтобы затем переродиться лучшим человеком. Действительно, некоторых балийцев спрашивали, хотят ли они умереть добровольно, но тех, кто отвечал «нет», все равно убивали, что делало этот вопрос бессмысленным{408}. Их казнили, убили одного за другим в течение нескольких месяцев за связи с безоружной политической партией, которая всего несколько недель назад была абсолютно легальной и самой популярной.

Немного позже на том самом пляже Семиньяк, который использовался как площадка для убийств, появился первый отель для туристов.

Четырнадцатое января

Вашингтон, округ Колумбия. Госдепартамент получил детальную оценку ситуации в Индонезии от посла Маршалла Грина.

До 1 октября 1965 г. Индонезия была во всех практических отношениях азиатским коммунистическим государством…

События последних нескольких месяцев имели три важнейших следствия для структуры власти и политики Индонезии.

1. КПИ перестала — и в обозримом будущем не станет — быть важным элементом власти. Эффективные действия армии и ее союзников-мусульман совершенно уничтожили организационный аппарат партии. Большинство членов Политбюро и Центрального комитета были убиты или арестованы, и, по оценкам, количество убитых членов партии достигает нескольких сотен тысяч…

В документе приводился план того, как должны реагировать США.

Гарантировать, чтобы наши действия и заявления никоим образом не укрепляли положение Сукарно и его прихвостней.

‹…› F. Не доходя до непосредственного участия, способствовать заключению соглашений между [правительством Индонезии] и американскими нефтяными компаниями.

‹…› H. В пределах разумного открыто или тайно консультировать и поддерживать ответственные и компетентные антикоммунистические группы для реализации полезных мер{409}.

Одиннадцатое марта