Драконоборец. Том 1 - Илья Крымов

– Они обитают на другом конце света, а я в любом разе не желаю становиться некромантом, уж простите.

Малахай вышел из задумчивости и рассмеялся, показывая, что совершенно не уязвлен. Тобиус понял, что вопросов о его смерти не будет, и испытал некоторую благодарность к Малахаю. Он не желал возвращаться в тот день и час, когда агония, одиночество и беспомощность стали его проводниками за Кромку.

Тем временем некромант отлучился и вернулся обратно, неся в руках тот самый арбалет, который Тобиус снял с лермазу.

– Несомненно, работа восточного некроманта. В Вестеррайхе немного найдется моих собратьев по Дару, способных создать что-то подобное, разве что кто-то из учеников великого Кая Церония Анхелона. Украшения опять же говорят сами за себя.

– Да, верно. Эта вязь… я так и не удосужился понять, что она значит.

– «Что было твоим, отныне принадлежит мне», – вежливо улыбнулся Малахай. – Но дело не только в вязи, ее некроманты используют как вспомогательный инструмент в выстраивании заклинаний, тогда как основой выступает иероглифическая письменность. А украшения видите? Я имею в виду опарышей, мух и стервятников – это падальщики, которые служат символами ранговой системы Аглар-Кудхум. Слышали о такой?

– Нет, никогда, – признался Тобиус.

– О, тут все довольно архаично, прямо как в Академии. Ученики и подмастерья носят метку опарыша. Получая право зваться настоящими некромантами, они меняют ее на символ мухи; достигая следующего, скажем условно, магистерского ранга, получают знак стервятника, ну а самые могущественные некроманты культа отмечены ликом шакала. Правда, для них эти знаки имеют в первую очередь религиозное значение. Бывает, некромант достиг могущества, сравнимого с мощью архимага, но продолжает носить знак стервятника, ибо шакал – прерогатива высших жрецов культа. А они почти все сплошь древние личи. – Малахай провел пальцами по прикладу, искусно вырезанному в виде распахнутой шакальей пасти. – Создатель сего артефакта точно был с востока.

– Гариб Ауфа Абдуссамад аль Харинна.

– Впервые слышу. Хотя имя довольно странное, – поморщился некромант.

– Чем же?

– Значением, конечно. «Гариб» значит: «Сын Чужака», «Ауфа» – «Самый Верный», «Абдуссамад» – «Раб Вечного». А Харинна – это город в Имем-Муахит, довольно большой, со своей храмовой пирамидой. Я бывал там. Меня тоже часто именовали Гарибом в силу инородности.

– Вы путешествовали по Семи Пустыням? И вы… обучались у некромантов Востока?

Не прекращая усмехаться, архимаг потер свой выпуклый лоб, а когда отнял ладонь, Тобиус увидел знак черной мухи на белой коже. Затем линии завитков стали проявляться по всему черепу, опутывая его сложным узором.

– Как и почти любой волшебник, хоть чего-то достигший, по молодости я много путешествовал в поисках знания. Еще Джассар сказал: «Путь к знанию – это путь». Моя Путеводная Нить привела меня на восток, и видит Господь-Кузнец, я много раз мог сложить голову, прежде чем добрался до Черных Песков, и даже там смерть ждала на каждом шагу. Особенно там. Но мне повезло, меня приняли на обучение. Скажу честно, я был довольно слабым учеником по их меркам, но на пределе сил смог стать полноценным некромантом.

Малахай Надгробие замолчал, погрузившись, как было видно, в воспоминания. Постепенно скальп стал безупречно белым.

– Каково там было? – спросил Тобиус.

– А?.. Там… некроманты были избранными. Все было совершенно иначе, чем здесь.

– Я про Черные Пески, как вы туда добрались?

– Об этом я ничего вам не скажу, чар Тобиус. Таковы клятвы, которые я на себя взял. Если хотите увидеть величие Черных Песков, отправляйтесь туда сами. Но знайте, что тому, кто не готов принять смерть всей своей душой, всей сущностью, не стоит оказываться там, ибо этот край – плоть от плоти «та сторона».

Последние дни перед свадьбой прошли в особенном напряжении. Защитный гарнизон столицы пополнился новым пехотным полком, охрану замка утроили, наемных волшебников тоже стало в разы больше, и теперь они незримо патрулировали весь Аллерхас.

Наконец пришел тот долгожданный день, когда роскошный экипаж невесты проехал по ярко наряженной столице от дворца до кафедрального собора Аллерхаса.

В огромном молитвенном зале, заполненном сотнями гостей, играла органная музыка.

К алтарю медленно и торжественно двинулся Бейерон Карторен, ведущий под руку свою дочь. Белоснежное платье Хлои ослепительно сверкало бриллиантами и жемчужинами, подол несли двадцать пажей, а путь перед ее ногами посыпали лепестками белых роз. Жених уже находился у алтаря вместе с архиепископом Аллерхаса. Радован облачился в черные с золотом доспехи, усыпанные рубинами, на его плечах лежал меховой плащ из шакалота с украшением на плече – жутковатой головой того же зверя, в глазницы которой были вставлены два огромных граната. Красные кудри короля венчала корона из черного золота, зубцами которой служили изогнутые шакалотовы клыки.

Подведя дочь к алтарю, Бейерон вложил ее ладонь в руку Радована и отступил. Из-за спины архиепископа вышли шестеро храмовых служек в нарядных одеяниях, державших перед собой серебряные чаши с огнем, символизировавшие Святой Костер, а сверху на все это взирала золотая статуя Молотодержца. Органная музыка стихла, в сгущающейся духоте воцарилась почтительная тишина.

– Дети мои, мы собрались здесь, дабы засвидетельствовать начало священного союза между Радованом и Хлоей. Под взором Господа-Кузнеца этот мужчина и эта женщина станут мужем и женой!

Архиепископ еще некоторое время продолжал торжественную речь, после чего прочел стих из Слова Кузнеца и приступил к началу церемонии бракосочетания.

– Радован из дома Карапсуа, – молвил клирик, – клянешься ли ты принять Хлою в свои законные жены, дабы служить ей защитой в любви и почитании, верности и труде, как есть на то Воля Господня?

– Клянусь, – без промедления ответил король.

– Хлоя из дома Карторенов, – продолжал архиепископ, – клянешься ли ты принять Радована в свои законные мужья, дабы служить ему опорой в любви и почитании, верности и послушании, как есть на то Воля Господня?

– Клянусь, – тихо ответила принцесса.

– Священные клятвы были даны!

Он соединил ладони короля и принцессы, обвязав их шелковым шнурком, обмакнул большой палец в чашу с освященным маслом, затем в пепел от жженых храмовых благовоний и нанес получившуюся смесь на губы жениха и невесты.

– Соединенное Господом-Кузнецом – человеку не разъединить! Перед Ликом Его и во свете священного огня стоят муж и жена! Да свершится первый горький поцелуй с пеплом на устах в память о великой жертве, принесенной Сыном Божьим ради всех нас!

Их губы соединились, а наверху запела колокольня собора, к которой вскоре присоединились колокола всех храмов Аллерхаса, а затем и все прочие колокола страны. Но это было еще не все.