Вечность и еще два дня - Владимир Колычев

Он спал всю дорогу, но поднимался всякий раз, когда автобус останавливался. Сходит в туалет, покурит, вернется, молча сядет и снова отключится. А впечатления заядлого курильщика этот парень не производил, не тянуло от него табачной перекисью, и пальцы у него не были желтыми. Наверное, он начал курить совсем недавно, еще не успел обрасти особыми приметами, характерными для людей, поддавшихся этой вредной привычке.

Было уже темно, когда автобус остановился на пятачке с одним-единственным фонарем над туалетом. На этот раз Полине тоже понадобилось выйти.

От туалета сильно воняло, но к нему все равно выстроилась очередь.

Полина увидела тропинку, спускающуюся в подлесок, где за кустами можно было присесть. Баба она деревенская, ей к неудобствам не привыкать.

Но к подлеску она спустилась по другой тропинке. Сначала отошла подальше от толпы, в темноту, а затем уже двинулась вниз. Автобус мог уехать без нее, поэтому Полина торопилась, но и бдительности не теряла.

Как оказалось, оглядывалась она не зря. За ней увязался ее сосед, парень с зонтом и в кожаной кепке. Шел он тихо, старался не привлекать к себе внимания.

Этот тип действительно мог преследовать ее. Герман остался на вокзале, а его мосластый сообщник подсел к Полине.

У парня не было вещей, только зонтик. Сейчас он мог убить Полину и просто исчезнуть. Ему даже не нужно возвращаться в автобус, не обязательно и дальше изображать спящего курильщика.

Полина тихонько нырнула под куст, присела. Под руку ей попалась палка, с которой достаточно было сломить отросток, чтобы превратить ее в биту. Как будто сама судьба вкладывала в ее ладонь спасение от напасти.

Полина знала себя, верила в свою победу в схватке с негодяем, который собирался ее убить. Но эта победа могла даться ей дорогой ценой, а она и без того уже была потрепана судьбой. Да и зачем лезть на рожон, если можно поступить хитрей.

Парень прошел мимо. Полина могла броситься за ним и ударить палкой по хребту, но побежала обратно к автобусу. Палку она на всякий случай взяла с собой.

Мосластый тип ее услышал, развернулся, рванул следом, но было уже поздно. Тропинка пошла под гору, Полина с разгона забежала на площадку. Ей осталось только добраться до автобуса. Она знала, что там, на людях, преступники не станут убивать ее.

Но из темноты ей навстречу вынырнул человек, Полина узнала в нем Германа и притормозила, а ее правая рука продолжала движение по инерции. Палка ударила по затылку Германа с такой силой, что сломалась.

— Сука! — заявил он, хватаясь за голову.

Полина обогнула его, увидела машину, стоявшую в темноте. От нее к ней бежала женщина в спортивном костюме.

Полина растерялась, узнав сестру. Варвара смотрела на нее с болью и страхом, мотала головой, будто предостерегала от чего-то. Полина должна была стереть в порошок эту дрянь, но кидаться на нее не стала, замедлила ход, позволила схватить себя за руки.

— Полина, нам надо бежать! — задыхаясь от волнения, проговорила Варвара.

— Бежим! — Полина рванула к автобусу.

Однако Варвара потянула ее к машине.

Полина уперлась. Сзади на нее кто-то налетел. Сильный удар по затылку не выбил из Полины сознание, но голова ее как будто перевернулась глазами вниз. Руки отнялись, ноги ослабли, крик застрял где-то в груди.

— Эй, ты что делаешь? — возмущенно спросил какой-то мужчина.

— Это жена моя! — ответил мосластый парень.

Он обхватывал Полину руками, но ей казалось, что его голос доносился откуда-то издалека.

— Жена! — подтвердила Варвара.

— Я сейчас водителю скажу!

Полина оказалась на заднем сиденье машины. Герман сел за руль, мосластый парень стал связывать ей руки. Она не могла сопротивляться, тело не слушалось ее. Слышно было, как шелестит, отслаиваясь, лента скотча.

— Давай быстрей! — зашипела на Германа Варвара.

Она сидела справа от него, боком к Полине.

— Не бойся, нормально все будет! — сказал Герман старшей сестрице.

Машина тронулась с места и быстро набрала ход. Руки Полины уже обрели послушность, но лента скотча крепко связывала запястья. Ноги ее были зажаты между подушкой и спинкой сидений. А мосластый тип держал пленницу за шею.

— Что нормально? Этот козел видел меня! — заявила Варвара.

— Да он завтра уже забудет.

— Не забудет, — сказала Полина и едко усмехнулась.

— Заткнись! — взвизгнула Варвара.

Полину могла бы позабавить ее беспомощность, если бы сама не чувствовала себя мокрой курицей. Ее же не просто похитили. Она должна умереть. Сейчас они завезут жертву куда-нибудь на реку и утопят в камышах.

Видимо, не получалось у Варвары переиграть сестру с помощью закона. Медицинская комиссия признала Полину вменяемой, у нее оставались шансы на победу в суде. Только смерть могла решить проблему наверняка. Но почему же Варвару так припекло, чего ради она решилась на крайние меры, причем со своим личным участием?

Зачем ей так нужен Антошка? Привязалась она к нему? Это вряд ли. Варвара не из тех, кто может любить кого-то, кроме себя.

— У меня сумка в автобусе. А в ней письмо. Там все сказано. Как ты мужа в леднике закрыла, меня обманывала.

— Письму никто не поверит, — заявил Герман. — Если тебя не будет. А так оно вскоре и произойдет.

— Там даже написано, где мы твоих дружков похоронили, — сказала Полина, обращаясь к нему. — Тех самых, которые приходили меня убивать.

— Жаль, что не убили, — потирая голову, сказал Герман.

— Кто такой Махорин? — спросила Полина, глядя ему в затылок.

— Что?! — Он встрепенулся, даже обернулся и посмотрел на нее через плечо, но тут же вернул взгляд на дорогу.

— И про Махорина я написала.

Возможно, Герман и был тем самым Махориным, о котором говорил Вадим. А почему нет? Если Варваре самой приходилось участвовать в похищении, то почему Махорин не мог лично разыграть Полину? А вот убивать ее он отправил своих дружков.

Впрочем, все это уже не имело никакого значения. Полина угодила в ловушку. Скоро для нее все закончится.

— Что ты там написала?

— Все, что написала, выброшу в мусорку. Если вы меня отпустите.

— Да нет, дорогуша, слишком далеко все зашло, — сказал Герман.

— Не надо было тебе с Вадимом, — нервно проговорила Варвара, с сожалением глядя на нее.

Но жалела она не столько Полину, сколько саму себя. Вдруг ее участие в грядущем убийстве раскроется и она сядет всерьез и надолго?

— Ну, с тобой-то понятно, сестрица. А ты, Герман, чего злишься? Из-за того, что я Кирилла убила?