Вечность и еще два дня - Владимир Колычев

Она собралась идти к двери, но Звонарева встала у нее на пути и спросила:

— Почему ваш малыш находится без присмотра?

— Ну как же без присмотра? — Полина всплеснула руками. — Я же говорю, что на минутку вышла!

— За бутылкой вышли? — выдала вдруг Звонарева и гневно нахмурила брови.

— За какой бутылкой?! Что вы такое говорите?

— Да есть у нас такое подозрение.

— Нет никакой бутылки! И не было!

— Вы никогда не выпивали?

— Нет! — отрезала Полина.

— А чем вы занимались в тот день, когда убили своего сожителя?

— Чем я занималась?! — Полина с мольбой глянула на Хворостова.

Она слезно просила его остановить это издевательство, не доводить ее до греха.

Но дядя Леша делал вид, что смотрит на окно. Он даже улыбался, как будто видел за ним Антошку.

— Пить меньше надо, гражданка! — съязвила Звонарева. — Тогда и на людей не будете бросаться!

— На кого я бросаюсь?!

Полина не выдержала, вышла из себя. Ей действительно нужно было идти к Антошке. Для этого она должна была сдвинуть со своего пути досадную помеху. Так Полина и сделала. Она толкнула Звонареву и открыла дверь, ведущую в дом.

— На меня вот бросаетесь!

— Извини, я людей не увидела! — заявила Полина, зашла в дом, схватила Антошку, прижала его к груди.

Появился Хворостов, за ним Звонарева и парень в очках.

— Полина Леонидовна, ваше поведение нас настораживает, — с опаской глядя на нее, сказала женщина.

— Меня тоже настораживает ваше поведение. В моем доме.

— У вас нервный срыв, ваше психическое здоровье вызывает опасение.

— Вам самой лечиться надо!

Хворостов покачал головой, с укором глянул на Полину. Нельзя ей было пререкаться. Она и сама это понимала. Но ведь Полина успокоилась. Остались только круги на воде. Еще чуть-чуть, и будет тишь да гладь. Если Звонарева прекратит ее донимать.

— Да, конечно, я обязательно пройду психиатрическое освидетельствование, — проговорила женщина. — Но и вам необходимо обследоваться. Существует опасение негативного психического воздействия на вашего ребенка. С вашей стороны.

— Нормально со мной все будет.

— Тем не менее мы должны оформить акт об отобрании у вас ребенка в связи с непосредственной угрозой его жизни и здоровью.

— Что?! — Полина взвилась, схватила ножницы, лежащие на столе, замахнулась на Звонареву. — Давай, отбирай!

— Полина! — Дядя Леша взял ее за руку мягко, но крепко, посмотрел в глаза. — Не надо. Не усугубляй!

Он попробовал разжать пальцы, в которых она держала ножницы, но не смог этого сделать.

— Я никому не отдам Антошку! — заявила Полина и подумала о том, как бы двинуть его коленкой в промежность.

Это ведь Хворостов привел к ней службу опеки. Сначала участковый узнал о привидениях, о священнике, о таблетках, которые прописал ей доктор, а потом принял меры.

— Давай-давай, доказывай свою невменяемость! — подкузьмил ее дядя Леша.

Полина мотнула головой, остолбенело глянула на него. Неадекватность, невменяемость — это приговор для нее. Она ведь это знала и раньше. Знала. Тогда почему не может успокоиться? Ради своего ребенка Полина просто обязана взять себя в руки.

Но как ей быть, если эти люди уже забирают у нее Антошку?

— Сейчас члены комиссии составят акт, затем отправят его прокурору. Если тот откажет, то Антошку тебе вернут. А как прокурор может отказать в ходатайстве о лишении родительских прав, если ты ведешь себя как сумасшедшая?

— Прокурор должен отказать, — заявила Полина.

— Откажет и вернет тебе Антошку. Если ты сейчас успокоишься.

— Я уже спокойна. — Полина разжала пальцы, и Хворостов смог забрать у нее ножницы.

— И ребенка отдайте, — сказала Звонарева и с опаской протянула к ней руки.

— Обещайте, что моего сына никто не обидит, — произнесла Полина и заставила себя улыбнуться.

— Да, конечно!

Мать заставила себя разжать руки, отпустить Антошку. Малыш заревел. Сердце Полины сжалось как боевая пружина. Ей жутко захотелось врезать кулаком в лоб Звонаревой, но она кое-как сдержала себя.

Звонарева схватила ребенка и рванула с ним на выход с таким видом, как будто украла его. Полина инстинктивно потянулась за ним, но Хворостов удержал ее.

— Если ты сейчас не успокоишься, то никогда больше не увидишь Антошку, — заявил он.

— Я его увижу!

— Увидишь! Если пройдешь психиатрическое освидетельствование и будешь признана дееспособной. Ты меня понимаешь?

Полина кивнула, сжала в кулак нервы, как кучер — поводья лошади. Она уже совершила ошибку, поддалась на провокацию Звонаревой. Больше ничего подобного не произойдет.

Направление в психиатрическую лечебницу ей выписал тот самый пожилой мужчина, который усомнился в ее душевном здоровье. Обследование она могла пройти вне стационара, в поликлинике у психотерапевта. Но освидетельствование уже началось, за ее реакцией на происходящее наблюдали эти люди. Она должна была это понимать.

С таким вот настроем Полина и отправилась в город, в психоневрологическом диспансере записалась на прием к врачу и поехала в больницу, куда был помещен ее сын. По пути она настраивала себя на сдержанность, но едва не взорвалась, когда узнала, куда делся Антошка. Оказывается, его забрала отсюда Варвара, которая не имела никаких прав на это.

Полина колотилась от гнева, набирая номер сестры, но услышала ее голос и призвала себя к спокойствию.

— Антошка у тебя? — сквозь зубы спросила она.

— У меня. Я как раз собиралась тебе звонить.

Судя по звуковому фону, на котором шел разговор, Варвара ехала в машине.

— А раньше не могла?

— Ты позвонила бы в опеку, устроила бы скандал. Тогда твой Антошка остался бы в больнице. Ты была там, все видела. Это же кошмар!..

— Кошмар — это то, что сейчас происходит со мной наяву.

— Это же правда, что тебе снятся кошмары?

— И привидения по дому ходят. Можешь приехать, поговорить с Вадимом. Если хочешь.

— Шутишь? Хорошо, что ты на это способна. Значит, не все еще потеряно. Ты жалобу в прокуратуру написала?

— Жалобу?

Если Варвара хотела сбить Полину с толку, то ей это удалось.

— Да, жалобу. На неправомерные действия службы опеки.

Полина кивнула. Говорил ей Хворостов насчет прокуратуры, но она думала, что там все само разрешится. Прокурор рассмотрит вопрос, завернет ходатайство службы опеки. А как он это сделает, если со стороны Полины нет никаких претензий?