Ты извращенец, Гарри! - Сергей Вишневский

—Они милые,— буркнула София.

—Ножки коротенькие, пузатые коротышки. Они вообще больше на пупсиков из магазина игрушек похожи.

—Но с рожками!

—Давай я просто обычному умертвию присобачу рожки? Разве не мило получится?

—Нет,— надулась Софа.— Будет уродливо. А эти — милые.

Гарри недовольно вздохнул и покосился на гравюру.

—Сделать инструменты под заказ,— довольно произнесла девочка.

—И ты собираешься создать… музыкальную некрогруппу?

—Да!— довольно кивнула сестренка.

Гарри покосился на стопку книг, что лежали к нему корешками и хмыкнул.

—Так ты для этого перебирала некромантские бестиарии?

—Ну… да.

Гарри улыбнулся и произнёс:

—Знаешь, если в тебе когда-то проснётся дар, то… Важно, чтобы ты… Ты не превращалась в настоящую ведьму и некроманта. Чтобы ты… жила полной жизнью и получала от неё всё.

София удивлённо взглянула на брата.

—У одаренных силой смерти есть парочка… особенностей. Мы не можем взаимодействовать с силой смерти напрямую. Вернее можем, но это жутко меняет наше сознание.

—Как?

—В дерьмовую сторону. В очень дерьмовую.

—Убивать?

—И это в том числе. Многие некроманты развязывали войны и убивали всё живое. Это влияние силы. И вернуться после такого срыва… удавалось немногим. Техник восстановления как таковых нет, но… наши с тобой предки, передали пожелание: мы должны уметь радоваться. Радоваться, отдыхать и брать от жизни всё, ловя каждый момент, приносящий счастье в наши души. Думаю, они надеялись, что имея как можно больше таких моментов, мы могли с их помощью вернуться в нормальное состояние. Понимаешь?

—Да.

—Хорошо,— вздохнул Гарри и покосился на книгу.— Что же касается этих… Нейтнахов, то думаю, сделаем. К следующим выходным подготовлюсь, и сделаем.

—И инструмент?

—Нет, это уже пусть профи занимаются. Сначала посмотрим, что у нас получится,— хмыкнул Гарри и взглянул на дверь, от которой раздался стук.— Стёп? Что случилось?

—Васильев прибыл,— спокойно ответил парень и покосился на Софию.

—Она в теме. Всё нормально,— махнул рукой Мрак-Беленький.

—Он не звонил, но приехал и говорит, что есть важные подвижки в вашем деле.

—Каком?— нахмурился Гарри.

—Без понятия. Не говорит.

—Зови его сюда,— кивнул парень.

Гарри взял в руки книгу с инструкцией по изготовлению нейтнахов, вложил закладку и отложил рядом с собой.

—Серьёзное?— спросила София, кивнув в сторону двери.

—Без понятия. В последний раз мы обсуждали затыки с высшей нежитью, но… какие могут быть подвижки у него, я не знаю.

В кабинет вошёл Васильев с папкой в руках и взглядом указал Гарри на Софию.

—Она в курсе всего и скрывать от нее смысла нет,— покачал головой парень.

—Хорошо. Тогда к делу.

Следователь сел за стол к брату с сестрой и протянул ему папку.

—Помнишь, ты говорил, что тебе нужен человек… определенного типа?

—М-м-м-м… ты про Сварога?— взял в руки папку Гарри и открыл её. На первой же странице была большая фотография, на которой был изображен мужчина лет сорока пяти с обожженным лицом, мутным глазом и совершенно лысым черепом.— Кто это?

—Наш боевик из группы зачистки. У него… у него проблемы. Месяца два назад он участвовал в ликвидации Чёрного пса в Новгороде. Это элита пожирателей.

—И?

—Он и до этого только по протекции проходил психолога. Очень уж агрессивный был. Жутко ненавидит шведов. Я бы даже сказал: радикально.

—А сейчас с ним что?

—У Чёрного пса был артефакт с одноразовым проклятьем. У него нет руки и ноги, а это проклятье не позволяет заживлять раны и отращивать конечности.

—Вы хотите, чтобы я снял проклятье?

—Да, но… он сломался. Психологически.

—В какую сторону?— нахмурился Гарри и поднял взгляд на Васильева.

—В агрессивную,— вздохнул следователь.— Он готов на всё. Он жаждет крови шведов и всех пожирателей.

—Принципиальное согласие?

—Есть.

Мужчина на больничной койке повернул голову и взглянул на поднос с тарелками, стаканом компота и куском свежего хлеба.

—Давайте я помогу вам,— произнесла миловидная девушка в белом халатике и попыталась сделать шаг к кровати, но мужчина рыкнул на неё.

—Не лезь. Сам.

Девушка смутилась и растерянно остановилась, глядя на обожжённого инвалида без левой руки и правой ноги. Тот вытянул уцелевшую руку, схватился за висевшую над головой петлю и подтянулся на ней. Пара движений таза, помощь здоровой ноги, и вот он уже спокойно сидит в постели. Придвинув к себе поворотный столик, он нагнулся и переставил одной рукой поднос с едой к себе поближе.

—Может, я…

—Сам справлюсь,— отрезал мужчина.

Медсестра вздохнула, с грустью оглядела калеку и произнесла:

—Тогда я, пожалуй, пойду.

—Иди,— кивнул пациент и, взяв ложку в руки, принялся быстро забрасывать в рот суп.

Ел он очень быстро, тут же глотая, будто бы не жуя. Закончил он минуты за четыре, после чего спокойно отодвинул столик, икнул и повернулся в кровати так, чтобы можно было свесить здоровую ногу.

Минуты две он молча, не моргая смотрел на стену перед собой, о чём-то раздумывая. Когда в животе немного улеглось, он спокойно, держась за ремень, прикрепленный на специальный штатив у кровати, спустился с кровати и встал на единственную ногу.

Не отпуская дополнительную точку опоры, он сжал зубы и попытался медленно присесть. Медленно и осторожно он сумел достичь легкого полуприседа, но вместо удовольствия или удовлетворенности на его лице появилось раздражение, граничащее с яростью.

Он выпрямился, отдышался не разжимая зубов, а затем отпустил ремешок и, придерживаясь за матрас, проскакал до спинки кровати, в которую впился здоровой рукой.

—Сожрали тебя Филимонов… Как суку последнюю сожрали,— прошипел он сквозь зубы и с кряхтением от дикой боли принялся приседать.

Со спинкой получилось лучше и присесть получилось почти до пола, но с подъёмом оказалось сложнее. Скрепя зубами, дыша словно старинный паровоз, он поднялся и прошипел:

—Подавятся, суки…

Снова присесть на одной ноге после тяжелого ранения, и снова безумная боль, и снова невыносимая тяжесть. Мат, шипение сквозь зубы и промокшая от крови повязка на боку. Несмотря на физическую подготовку, Филимонов, пролежавший на койке три недели, оказался не готов к таким нагрузкам, поэтому через десяток приседаний он встал и, с трудом переводя дыхание, уставился на белоснежную стену перед собой.