В летописях не значится - Евгения Петроченко

— Тёмного, — тихо сказала ему я, выходя из библиотеки.

— Тёмного, — отвечает маг, снова пристально на меня глазея.

Я молча иду к лестнице, когда‑то, чуть ли не в другой жизни, ставшей местом нашего знакомства.

Но Азер меня останавливает, хватает за руку и тянет дальше по коридору. Мы проходим мимо музея, каких‑то кабинетов, заворачиваем за угол и заходим в одну из дверей.

— Одна из лабораторий боевой магии, — говорит за спиной Хараш. — Мы здесь работаем над артефактами с Донондом. И с Берааком иногда.

Лаборатория, на самом деле, очень похожа на мою, только вместо разных зельеварских принадлежностей на столе свалены груды необработанного металла, камней, веревок и кожи, а в шкафах, так же расположенных по краям, наверняка спрятаны принадлежащие адептам образцы их учебных заданий.

Тем временем Азер проходит к одному из шкафов, отпирает его заклинанием, а не ключом, как принято у нас, зельеваров, и вытаскивает оттуда что‑то длинное и сверкающее.

— Мой меч. Учебный, — добавляет он, подносит его к столу и укладывает поверх груды учебного материала. — Сейчас Дон с Вазом меняют камни, чтобы он стал эффективнее против Саша. Видишь выемки?

Я кивнула.

— Здесь будет лазурит, бирюза и драконий камень. Так воде будет сложней до меня добраться, если дойдет до того, что я израсходую накопленный на поединок запас магии.

Я внимательно слушаю, завороженно следя за движениями его пальцев по холодному металлу. Меч лишен каких‑либо декоративных элементов, лишь на рукоятке оставлены углубления под камни. Но холодная красота оружия не оставляет меня равнодушной, и я смотрю на него, не отрывая глаз.

— Ты понимаешь, зачем я тебе это показываю?

— Нет, — говорю чистую правду я.

— Ты — член команды, Алесан, — уверенно, словно пытаясь вырубить это у меня в мозгу, говорит маг. — Я доверяю тебе секреты. От этого меча зависит наша победа… либо же поражение. Но мы команда, и что бы ни случилось, мы останемся вместе. И ты будешь с нами.

Я не выдерживаю и улыбаюсь, но улыбка помимо воли выходит отнюдь не радостной, а как будто насмешливой. Он это замечает, кривится.

— Что с тобой?

Он отставляет меч, подходит ближе, протягивает руку, чтобы дотронуться. Я отхожу дальше, надеясь, что он за мной не последует. Мы ведь уже более — менее взрослые люди, не всё же нам в догонялки играть.

— Не надо, Азер.

— Вчера же всё было нормально! Что изменилось за ночь? — он ничего не понимается, не осознаёт, что я серьёзно, а не набиваю себе цену.

— Я подумала… и решила, что нам лучше общаться как членам команды, без каких‑либо личных взаимоотношений. Тогда никаких проблем не будет.

— Ты ведь это не серьёзно? — хмурится он. Всё ещё не верит.

— Напротив.

Он молчит, думает. Азер очень умный парень, но я не знаю, что он надумает сейчас. Всё‑таки при тех исходных данных, что у него есть на руках, и его субъективном ко мне отношении, выводы можно сделать самые разные.

Но информации ему недостаточно, поэтому он уточняет:

— А что же было вчера?

— Азер, — мягко говорю я. — У нас был договор. Я обещала расплатиться. И расплатилась. Ты вроде бы был доволен.

И тут до него доходит, я вижу это по загорающемуся огоньку гнева в глазах демона. Они его выдают, как вообще с этим живут? Если мимику проконтролировать худо — бедно можно, то с внутренним огнём такие шутки не пройдут.

— Вот значит как. Расплатилась.

— Именно.

Он не сводит с меня своих краснющих глаз, а затем не выдерживает, мгновенно пересекает разделяющее нас расстояние и встряхивает меня за плечи:

— Ты в своём уме, Митрэ? Ты с кем играть вздумала?

— Я не играю, Азер.

Демон смотрит зло, сжимая губы, а затем делает то, чего я надеялась избежать. Наклоняется, впивается в губы, не давая пошевелиться и что‑то ему противопоставить. Это напоминает пытку. Слишком грубо, слишком неприятно, даже агрессивно. Пальцы его больно впиваются в плечи, а его губы становятся горячей с каждой секундой, но не уверена, что от страсти.

Когда же он отстраняется, чтобы посмотреть на результат своих трудов, то видит распухшие и кровоточащие губы. Но я не плачу. Я знаю, что я это заслужила, что он принял мою расплату за нечто большее. Его гнев оправдан. Но неприятно всё равно.

— Пусти, — зло говорю я.

И он отпускает, отшатывается.

Теперь уже я не успокаиваюсь:

— Чего ты этим хотел добиться? Приструнить меня? Подчинить? Заставить… — тут я не удерживаюсь от смешка, — … растаять моё сердце от твоей неземной страсти?

Он смотрит на меня расширившимися глазами. Небось, ожидал от меня совсем другой реакции.

— Или ты хотел меня напугать, чтобы я и пикнуть против тебя не посмела? Надо же, гениальный Азер Хараш, один из лучших магов Академии, обратил внимание на какую‑то адептку — первокурсницу, да ещё и без магии… Я должна возгордиться? Восхититься? Благодарить тебя за оказанную мне честь?

Тут я рассмеялась, зло, ненавидяще. Я его понимаю, правда, но ненавижу насилие в любой форме, а этот его поцелуй всё же пересек грань между мальчишеским желанием что‑либо доказать и намеренным применением силы против заведомо более слабого существа.

— Не будет этого, Хараш.

Он всё ещё молчал, не сводя с меня взгляда. Только вот там уже затихал огонёк злости, уступая место пониманию.

— Ты говорил, что знаешь меня настоящую? — ухмыльнулась я. — Так вот она, настоящая. Любуйся!

На последнем слове я всё же сорвалась и выплюнула — выкрикнула свою злобу и обиду ему в лицу. Но вместо того, чтобы истерически выбежать, хлопнув что есть силы дверью, я начала оглядываться в поисках зеркала, ибо во рту застыл железный привкус крови.

Оно оказалось справа. Я спокойно подошла к нему, уже предполагая, что увижу. Так и есть, губы в рваных ранках, из которых сочится кровь. Хорошо хоть, что она только губы окрашивает в красный цвет, а не стекает струйками по подбородку. Всё‑таки клыков у демонов нет, только злостью и орудуют.

Я схватила какой‑то кусок ткани с ближайшего стола и принялась промокать губы, чтобы не идти по академии в таком виде. Сейчас хоть и ночь уже, но адепты всё же попадаются, а преподаватели вовсе в этом корпусе живут.

— Да, я ошибся, — заметил маг откуда‑то сбоку, но грусти в его голосе не было ни на йоту.

Я обернулась к нему, всё так же представая в самом неприглядном виде, но не бросаясь обвинениями ему в лицо. Я была зла, чертовски зла, и мне невероятно хотелось покончить со всем этим, чтобы он больше ко мне не приставал.